Большущий

– Что за глупости! – прервала ее бывшая вдова. – Река не может видеть. Вам кто угодно скажет.

Когда Дирку исполнилось семнадцать, они с Селиной стали обсуждать предстоящий год. Сын собирался в университет. Но в какой пойти? И что там изучать? М-м-м, трудно решить. Какой-нибудь общий курс, есть такой? Может, языки… немного французского или какого-нибудь другого… политэкономию, что-то из литературы и, пожалуй, историю.

– Ну да, – сказала тогда Селина, – общий курс. Конечно. Если человек хочет быть архитектором, то он, скорее всего, подойдет в Корнеллский университет. А если юристом, то в Гарвард. Бостонский технологический хорош для будущего строителя…

Да, если человек чего-то хочет. Однако неплохо поначалу взять какой-нибудь общий курс, чтобы понять, что тебя по-настоящему интересует. Языки и литературу, что-то в этом роде.

Селина была, в общем, довольна этим решением. Она знала, что именно так поступают в Англии. Вы отправляете сына в университет не для того, чтобы впихнуть в него некий технический курс или провести его по маршруту знаний об определенной профессии. Вы отправляете его туда, чтобы он развивался в атмосфере книг и учения, чтобы в спокойной обстановке проводил время в обществе людей, которые обучают его из любви к преподаванию. И их неофициальные разговоры, ведущиеся прежде, чем в вас успеет вспыхнуть пламя познания, оказываются намного ценнее целых курсов аудиторных лекций. Она читала об этом в английских романах. Оксфорд. Кембридж. Профессора, которых зовут «донами». Плющ на стенах старинных зданий. Катание на плоскодонке с шестом. Гравюры. Окна с многочастным переплетом. Книги. Дискуссии. Литературные клубы.

Это Англия. Конечно, английская цивилизация более старая. Но что-то подобное должно быть и в американских университетах. Селина была только рада, если Дирк к этому стремится. Очень рада! Ведь это стремление к истинной красоте!

Много хорошего рассказывали про чикагский университет Мидуэст. Он расположен в южной части города. Да, он новый. Но здания в готическом стиле неизбежно создают впечатление древности и постоянства (дым и гарь от поездов Центральной железной дороги Иллинойса в значительной степени этому способствуют, как и битуминозный уголь, которым топятся тысячи домов по соседству). Плющ там тоже растет. Именно плющ. Имеются и окна с многочастным переплетом.

Предложил Дирк, а не она. Требования к поступлению нестрогие. Гарвард? Йель? Но там учатся студенты с тугими кошельками. У Юджина Арнольда в Нью-Хейвене собственный автомобиль.

В таком случае они решили, что чикагский университет Мидуэст на южной стороне города, неподалеку от озера, подойдет наилучшим образом для того, что можно назвать общим курсом. Перед Дирком был открыт весь мир. Как в детской игре «Сосчитай пуговицы»:

Нищий, вор, бедняк, богач, Директор, адвокат и врач.

Вместе они считали пуговицы возможностей Дирка, но всякий раз выходило по-разному. Зависело, конечно, от костюма, на который были пришиты эти пуговицы. Юджин Арнольд собирался изучать юриспруденцию в Йельском университете. Он сказал, что это необходимо, если потом заниматься бизнесом. Правда, в разговоре с Дирком он выразился несколько иначе: «чертовым свинячьим бизнесом». Полина (теперь она требовала, чтобы ее называли Паула) училась в женской школе вверх по Гудзону. Это была одна из тех школ, которые никогда не рекламируют себя даже на обложках журналов за тридцать пять центов.

Итак, в восемнадцать лет Дирку предстояло отправиться в университет Мидуэст. Выбор получился более экономный, чем если бы они остановились на каком-нибудь колледже, расположенном восточнее. Весть о том, что Дирк де Йонг уезжает учиться в колледж, быстро распространилась по Верхней Прерии.

– Едешь в Висконсин? Выбрал курс по сельскому хозяйству? – спросил соседский сын.

– Да ни за что! – ответил Дирк и со смехом рассказал об этом Селине.

Но Селина не смеялась.

– Если хочешь знать, я бы сама пошла изучать этот курс. Говорят, он очень хорош. – Тут она посмотрела на него: – Дирк, а у тебя точно нет желания его слушать? Я про Мэдисон [16]. Может, тебе все-таки будет интересно?

– Мне? – с удивлением взглянул на нее сын. – Нет!.. Если только ты не попросишь, мама. Тогда я с удовольствием пойду. Мне больно представить, как ты будешь работать на ферме, а я уеду учиться. Мне делается так паршиво, когда подумаю, что мама на меня работает. Другие ребята…

– Мне нравится моя работа. И я работаю для человека, которого люблю больше всего на свете. Без фермы я чувствовала бы себя потерянной… несчастной… Если город, как предсказывают, подберется сюда, даже не знаю, что буду делать.

Но у Дирка на этот счет имелось свое предсказание:

– Чикаго не станет разрастаться в нашу сторону, мама, потому что к югу за нами сталелитейные заводы и полно работяг. Люди будут предпочитать жить на севере. Да и уже предпочитают.

– Какие люди?

– Те, что с деньгами.

Она улыбнулась, и на ее переносице появилась смешная морщинка.

– Ну тогда нам пока нечего бояться.

– Вот подожди, я добьюсь успеха. И тебе больше не придется работать.