Большущий

– Да, – мрачно ответил он, продолжая собирать чемодан – не бросать в него одежду как попало, а складывать ловко и аккуратно, как сын, воспитанный благоразумной матерью. – Моего жалованья как раз хватит, чтобы содержать японца в белоснежном льняном халате.

Паула прохаживалась по комнате, брала книгу, ставила на место, теребила в руках пепельницу, глядела в окно, рассматривала фотографию, курила сигарету, взятую из коробки на столе. Беспокойная, напряженная, похожая на кошку.

– Я пришлю тебе кое-что для интерьера, Дирк.

– Ради бога, не надо!

– Почему?

– В мире есть два типа женщин. Это я понял еще в колледже. Те, кто присылает мужчинам что-нибудь для интерьера, и те, кто не присылает.

– Ты очень груб.

– Сама напросилась. Все! Я собрался. – Он защелкнул замок на чемодане. – Прости, ничего не могу тебе предложить. У меня ничего нет. Даже бокала вина и… что там пишут в романах? Ах да! Бисквитов.

Сев снова в автомобиль, они мягко проскользнули по подъездной дорожке, потом выехали на Шеридан-роуд, резко свернули у кладбища в сторону Эванстона, мимо чопорных и аккуратных жилищ среднего класса в пригородах Уилметт и Уиннетка. Паула идеально прошла опасные повороты холмов Хаббард-Вудс и оставшуюся часть пути проделала на большой скорости, не притормаживая.

– Мы называем это место Штормвуд, – сказала она Дирку. – И никто за пределами нашего милого семейства не знает, как это верно. Не хмурься. Я не собираюсь рассказывать тебе о моих семейных горестях. И не говори, что я сама напросилась… Как работа?

– Погано.

– Тебе не нравится? Я о работе.

– Нравится. Только… Видишь ли, когда мы заканчиваем архитектурный курс в университете, нам представляется, что все мы станем Стэнфордами Уайтами или Кэссами Гильбертами, запросто построим Вулворт-билдинг и наутро проснемся знаменитыми. Весь день вчера и сегодня я занимался тем, что придумывал, как разместить туалеты на шести этажах нового офисного здания, по форме похожего на ящик для бакалеи. Его построят на углу Милуоки-авеню и Ашленд-авеню.

– А через десять лет?

– Через десять лет мне, наверное, доверят проектировать ящик для бакалеи самостоятельно.

– Почему ты все это не бросишь?

– Бросить? – удивился Дирк. – Что ты имеешь в виду?

– Наплевать на все. Заняться тем, что принесет быстрый результат. В наш век надо спешить. Предположим, через десять лет ты действительно спроектируешь шикарное офисное здание в готическом стиле, украсив великолепный, обновленный Мичиган-бульвар, о котором сейчас столько кричат. Но ты будешь уже человеком средних лет, живущим в доме среднего класса, в пригороде среднего класса и с женой среднего класса.

– Может, и так, – ответил он немного уязвленно, – а может, я стану чикагским Кристофером Реном.

– Это кто?

– Бог ты мой! Ты сколько раз была в Лондоне?

– Три.

– В следующий раз, когда там окажешься, обрати внимание на небольшое миленькое зданьице под названием Собор Святого Павла. Сам я его никогда не видел, но о нем имеются хорошие отзывы.

Они свернули в ворота Штормвуда. Хотя деревья и кустарники стояли тощие и голые, на земле начала пробиваться ярко-зеленая травка. Сквозь ветви в сумеречном свете можно было рассмотреть лежавшее невдалеке озеро. Лучи закатного солнца превращали его в сияющий голубой сапфир. Последний поворот. Аллея. Дом большой, с колоннами и портиком. Когда они подъехали к входу, дверь открылась. На пороге стояла горничная в шапочке и переднике. Словно ниоткуда рядом с автомобилем возник человек, вежливо поздоровался с Паулой и отвел автомобиль в гараж. В холле их уже ждал ярко горевший камин.

– Твой чемодан принесут, – сказала Паула. – Как дети, Анна? Мистер Шторм уже приехал?

– Он звонил, миссис Шторм. Сказал, что выедет поздно – может, в десять или позже. Поэтому к ужину его не ждите.

Паула, которая была лихим, умелым и бесстрашным водителем мощной спортивной машины, теперь превратилась в настоящую хозяйку поместья, спокойную и внимательную, отдающую приказания поднятием бровей или кивком. Желает ли Дирк сразу пойти к себе в комнату? Или сначала посмотрит на детей, пока они не легли спать? Хотя, скорее всего, няня его к ним не пустит. Строгая, как все английские няни. Ужин подадут в семь тридцать. Переодеваться необязательно. Он может надеть, что ему удобно. У них все очень по-домашнему. Живут по-спартански. (К полудню следующего дня Дирк насчитал тринадцать слуг, хотя еще не побывал ни на кухне, ни в прачечной, ни на маслодельне.)