Бонни and Клайд (СИ)

— Понял, сделаю, — и Карельский повесил трубку.

Нахмурившись, Космос, вновь взял мобильник и стал набирать знакомый за последние годы номер.

Звонок раздался, когда Ольга, одетая в длинное вечернее платье, наносила последние штрихи яркого и эффектного макияжа.

— Алло? — Космос беспокоит, — сухо представился Холмогоров. — Короче, к тебе скоро человек подъедет, будет с тобой диалог. Никуда не уходи, поняла? Жди. Ответишь ему на все вопросы и тогда гуляй смело.

— Я… Я не могу!.. — недоуменно и растерянно протянула Сурикова, но в трубке уже звучали короткие гудки.

В кабинет главврача заглянул хмурый охранник.

— Привезли, — коротко доложил он. Сидевшие в разных углах Белый и Космос, переглянувшись, одновременно поднялись с кресел. Отодвинув охранника в сторонку, в дверь вошел Шмидт, за ним, между двумя его подручными, шагала Варвара Павловна Пчёлкина. Варя вышла вперед и остановилась посредине кабинета. Как кролик на удава она неотрывно смотрела на ствол в руках мужа. Лишь спустя несколько мучительно-тягучих секунд она подняла глаза на Белова и Космоса. — Спасибо, ребята. Подождите снаружи, — приказал Белый. Шмидт со своими людьми вышел из кабинета и плотно прикрыл за собою двери. — Ну что скажешь, родная? — тихо спросил Белый. Вдруг Пчёлкина присела на корточки и обхватила руками голову, будто надеялась таким нехитрым способом укрыться от пистолета мужа, находящегося прямо на уровне её глаз. В кабинете стало так тихо, что Белову неожиданно показалось, что он слышит, как исступленно колотится и скачет в груди у жены испуганное сердце. Вдруг за дверью послышалась какая-то возня, чей-то взволнованный женский голос и невнятное басовитое бурчание охранников. В кабинет главврача кто-то рвался, и его, понятное дело, не пускали. Возня не стихала, и, наконец, дверь распахнулась. На пороге стояла запыхавшаяся молодая медсестра. Пылко и сбивчиво она затараторила: — Извините, ребята, но… — тут она увидела пистолет в руках мужчины и Пчёлкину, почти лежащую уже на полу, и испуганно осеклась. — Что случилось? — спокойно спросил Белов. — У нас осложнения, — взволнованно объяснила девушка. — Филатову срочно нужна кровь, группа редкая, а у нас запасов с девяносто первого года — ни капли. Есть кто-нибудь с третьей группой? Резус отрицательный… Белов переглянулся с Космосом, потом посмотрел на испуганную жену и сказал: — Есть…

В операционной было тихо. Слышалось только попискивание приборов, подключенных к неподвижному Филу, и его тяжелое, свистящее дыхание. Голову раненого закрывала плотная белоснежная шапка из бинтов. На соседней с ним койке лежала Варя. Их руки соединяло какое-то устройство с толстыми желтоватыми трубками, по которым текла кровь. Пчёлкина оторвала взгляд от бледного лица друга и, повернув голову, уставилась в потолок.

Шмидт и трое его бойцов дежурили в коридоре возле операционной.

— Братва, что с Пчёлкиной-то будет? — спросил один. Шмидт, единственный, кто знал ответ на этот вопрос, промолчал. Ответил другой боец, лениво прохаживающийся по коридору. — Бригадиры потрут… — кивнул он в сторону кабинета главврача. — Если сойдется, намажут ей лоб зеленкой. — Да-а, блин… — задумчиво вздохнул тот, что спрашивал. — Вот так живешь, живешь… А прокололся раз — и уже не живешь. Тут и забудешь — брат, сестра, муж или жена… К разговору подключился третий браток. Недоуменно пожав плечами, он спросил: — Я одного не пойму: на черта Белому эти понты с переливанием? У меня, например, тоже третья отрицательная… Шмидт пристально посмотрел на него и совершенно спокойно сказал: — Глупый ты. Саша ей час жизни подарил…

Макс нагрянул к Суриковой меньше чем через полчаса. Гнал на всех парах, иногда забывая про красные сигналы светофора. Ольга открыла сразу же, поскольку, дрожа от непонятной тревоги, все время после звонка Космоса расхаживала в прихожей.

— Обойдемся без любезностей, — Карельский остановился у порога, захлопнув дверь. — Рассказывай.

Ольга с точностью пересказала, что было на съемочной площадке, затем протянула камеру Максу.

— Вот, здесь и трюки и всё…

Мужчина увидел, как мигает красная кнопочка записи. Он вдруг приподнял брови, схватил камеру и увидел, что съемка не прекращалась до этой минуты.

— Я это изымаю. Скоро вернут. Бывай, подруга.

Белый и Космос вели непрерывные дебаты, когда вдруг распахнулась дверь.

— А, Макс заходи, привёз? — обратился к нему Холмогоров.

— Да, — Макс положил камеру на стол.

— Что это? — Белов недоуменно уставился на нее.