Александр Генис: Режиссер фильма Роланд Эммерих, встретив грудью бурю возмущения, ответил своим критикам так. ''Что плохого в том, что из-за нашего фильма в каждом доме, в каждой школе, в каждом колледже, пройдут дискуссии о Шекспире?''. И он по-своему прав. Шекспир стал актуальным. Не то, что о нем когда-нибудь забывали, но сейчас речь идет не о пьесах, а об авторе. И это выводит нас к разговору о природе гения. Что Вы, Борис Михайлович, думаете о шекспировском вопросе? Ведь это - как футбол: у всех есть свое мнение.
Борис Парамонов: Противники подлинности Шекспира оперируют одном главным тезисом: не мог быть автором гениальных пьес и стихов человек низкого происхождения и плебейского воспитания, не знающий иностранных языков и механизмов придворных интриг, которыми полны эти пьесы. Это очень убогий аргумент, не выдерживающий критики и помимо вопроса об авторстве Шекспира. Для того, чтобы быть гением, необязательно стоять на высоте современной этому гению культуры. Он сам эту культуру делает и обогащает. Гений – вопрос не культуры, а вовлеченности в бездны и тайны бытия, способности выразить их в индивидуальном творчестве. Гений – это даже не талант, не просто талант. Бердяев сказал: гений – это не талант, о целостная собранность духа. Знаете, Александр Александрович, мне пришла в голову забавная параллель шекспировского вопроса с одним нынешним сюжетом: если принять аргументацию врагов Шекспира, то, при прочих равных условиях, нужно было бы сказать, что стихи Бродского написал Лев Лосев. Он же не только поэт, но и профессор, а Бродский ушел из восьмого класса средней школы.
Александр Генис: Горячо с вами согласен. Бродский и мой аргумент. Его явление также необъяснимо, как явление Шекспира. Даже меньше. Шекспир учил латынь и начатки греческого, как все ученики тогдашних школ. А главное - у него были те же источники, что и у нас. Античность, скажем, он знал по Плутарху и Овидию. С тех пор ничего существенного не прибивалось, что бы ни говорили специалисты. Бродский познавал англоязычную поэзию по одной антологии и одному тому двухтомного словаря. Он брал не умом, а гением. Лосев, которого я специально об этом спрашивал, говорил, что в слове ''гений'' надо слышать слово ''ген''. Это не количественное, а качественное изменение, квантовый скачок психики, необъяснимый и прекрасный дар божий. Поэтому я, как и Вы, Борис Михайлович, не сомневаюсь в авторстве Шекспира.
Борис Парамонов: Ладно – мы, есть еще свидетельство поважнее – мнение Пастернака, много переводившего Шекспира. Он пишет, что как раз опыт переводчика всячески укрепляет убежденность в авторстве Шекспира – видна торопливая повседневная работа по обслуживанию текущего репертуара, и отсюда масса ошибок, описок, противоречий текста. Это писал человек, связанный с театром каждодневной работой. И когда всё это видишь, пишет Пастернак, то:
Диктор: ''Начинаешь еще больше удивляться тому, зачем понадобилось простоту и правдоподобие Шекспировой биографии заменять путаницей выдуманных тайн, подтасовок и их мнимых раскрытий. Почему именно посредственность с таким пристрастием занята законами великого? У нее свое представление о художнике, бездеятельное, усладительное, ложное. Она начинает с допущения, что Шекспир должен быть гением в ее понимании, прилагает к нему свое мерило, и Шекспир ему не удовлетворяет. Его жизнь оказывается слишком глухой и будничной для такого имени. И удивляются, и удивляются, забыв, что такой большой художник, как Шекспир, неизбежно есть всё человечество, вместе взятое''.
Александр Генис: Хорошо, с Шекспиром мы с помощью Пастернака разобрались. Но исторические фильмы делают для развлечения. Поэтому один рецензент и написал, что, отставив Шекспира в сторону, ''Аноним'' оказался красочным и нарядным шоу. Вы согласны?
Борис Парамонов: Я согласен с теми рецензентами, которые посчитали фильм не лишенным чисто голливудских достоинств, и главного из них – зрелищности. В конце концов, у каждого свое ремесло, и в шоу-бизнесе совсем не обязательно быть гением. Гений рождается сам по себе в любом ремесле. Нужно только, чтобы оно существовало и процветало.
