Борис Парамонов на радио "Свобода" -2011

И вот, кажется, тут наметилась какая-то существенная перемена. Всё-таки 2011 год – не 1935, когда даже бродяги не теряли надежд на конечное обогащение. И даже не 2007-й – канун последнего финансового кризиса.  Дело не в том, что теряются надежды, а в том, что по-другому начинают смотреть на богатство. Слишком болезненно отнеслись американцы к последним скандалам на финансовом рынке, погрузившим страну в рецессию, из которой она до сих пор не вышла. Сюда же добавилась афера Мэдоффа.  Американцы увидели воочию, какими способами  приобретается запредельное богатство. Какова вообще этика финансовых воротил, пресловутых акул Уолл-стрита. Особенное возмущение вызвал тот факт, что выкупленные на деньги налогоплательщиков несостоятельные финансовые фирмы на эти же деньги продолжают выплачивать многомиллионные бонусы своим оскандалившимся боссам. Вдруг стало понятно, что не все, далеко не все в погоне за осуществлением "американской мечты" способны на такого рода деятельность. Отсюда нынешний лозунг участников движения "Захвати Уолл-стрит": "Вас 1 процент, нас – 99%". По существу это требование перераспределения богатств – впервые в американской истории так громко прозвучавшее.

Алина Тугенд пишет в Нью-Йорк Таймс 5 ноября:

"Движение "захватчиков" знаменует судьбоносный поворот. Их можно рассматривать не как бунтарей, а просто как людей, понявших, что большинство из нас никогда не достигнут вершин могущества – да и стремиться к этому не стоит".

Речь, кажется, идет не просто о недовольстве существующей ситуацией, но о сдвигах в фундаментальных пластах американской психологии. То есть как бы не о краткосрочной, но о долгосрочной перспективе.

Можно, конечно, сказать, что этих демонстрантов как раз ничтожное меньшинство – тот же самый один процент, но с обратным знаком, а люди, пишущие в Нью-Йорк Таймс, – мягкотелые либералы, выдающие желаемое (им) за действительное. Но всё же трудно отделаться от чисто визуальных впечатлений,  глядя на палаточный городок неугомонных демонстрантов. Поневоле вспоминается тот бродяга из "Одноэтажной Америки", который не терял надежды разбогатеть. А нынешние вполне благополучные молодые люди сами переходят на статус бродяг, ночуя в палатках на Зиккоти-сквер.

Впрочем, скоро наступит зима, и демонстранты разойдутся – вернутся к повседневным американским делам, а там, глядишь, и разбогатеют, как разбогател, скажем, Джерри Рубин, бывший в 60-х годах "хиппи", а в 80-е  ставший "яппи".

Надпись на вратах Дантова ада – оставь надежду навсегда! – явно не для американцев. США, конечно, не рай, и чертей на Уолл-стрит много, но всё же Америка далеко не ад.  А раз так, то и надежды живы. В один процент всем не попасть, но стремиться к этому надо. Как говорил Иосиф Бродский: главное – величие замысла.

Source URL: http://www.svoboda.org/content/article/24388047.html

* * *

Новейшие похождения Фауста

В воскресенье 30 октября телеканал Эн Би Си в популярной программе "60 минут" показал интервью с женой Бернарда Мэдоффа и его оставшимся в живых сыном Эндрью. Второй сын Марк покончил с собой, не вынеся свалившегося на семью позора. Его вдова только что выпустила книгу о своей жизни в семье Мэдофф, а сейчас на ту же тему написала невеста Эндрью Кэтрин Купер, вместе с ним участвовавшая в передаче. Жена Бернарда Мэдоффа Рут выступала отдельно от них. Отношения ее с бывшей и будущей невестками, похоже, оставляют желать лучшего. Резко говорил о матери и Эндрью. В прессе поставили под большое сомнение рассказ Рут о том, как они с мужем заключили самоубийственный пакт, но, приняв большие дозы снотворного, проснулись живыми. Рут, однако, прекратила отношения с мужем после самоубийства Марка.

Об этих деталях сказать следовало, но я не хочу на них задерживаться, выступая с оценочными суждениями. Во всей этой истории нужно искать не бытовые мелочи, не пороки характеров, а постараться увидеть ее подлинный масштаб. Ясно, что Бернард Мэдофф, совершивший, как говорят, жульничество века и "кинувший" публику на 60 миллиардов долларов, отбывающий сейчас наказание – тюремное заключение такого же небывалого масштаба – 150 лет, не просто жулик. Вспоминается Сталин, сказавший: убийство одного человека – преступление, убийство миллионов – статистика. В случае Мэдоффа отношение как бы сходное: афера такого масштаба не просто преступление, а какой-то грандиозный культурный обвал и провал. Тут пахнет самой настоящей трагедией. Кажется уже, что он не сам совершал свои деяния, а его затянуло какое-то дьявольское колесо, поглотила некая зловещая бездна. Имел место онтологический, бытийный соблазн. Соблазняет, как известно, черт, Мефистофель. Я решаюсь назвать Бернарда Мэдоффа Фаустом.