Бородинское поле

выходом на Кубинку. На ликвидацию прорыва командарм

бросил свой подвижной отряд, состоящий из танков и

стрелков. Похоже, что днем предстоит ожесточенное сражение

в полосе 32-й дивизии, и Полосухин приказал Макарову

создать у себя ударную подвижную группу для ликвидации

отдельных прорвавшихся танков. На вопрос, из кого создать

такую группу, где взять людей, комдив ответил:

- У себя в полку. Из командиров штаба, политработников,

ординарцев, ездовых. Вплоть до повара и адъютанта.

Начальник штаба пусть возглавит ее. Или комиссар.

- Я готов, товарищ комдив, - сказал тогда Брусничкин.

Глебу это понравилось. И теперь, сидя в возке, ему почему-то

захотелось знать, о чем думает сейчас комиссар.

- Где-то стреляют, - насторожился чуткий Брусничкин. -

Вы не слышите? - обратился он громко то ли к ездовому, то ли

к Макарову.

- Кажись, в Сухонском лесу, - отозвался ездовой.

И не ошибся: стреляли именно там.

Войдя в блиндаж командного пункта полка, Глеб спросил

Судоплатова, что происходит во взводе Остапова.

- Я думаю, Глеб Трофимович, нам надо прежде всего

назначить туда командира взвода, - ответил начальник штаба. -

Остапов не справляется. Не знает, что у него делается,

обстановку не мог доложить.

- Соедините меня с Остаповым, - приказал Макаров

адъютанту, нахмурившись.

Он был недоволен заявлением Судоплатова о том, что

Остапов не справляется. Почему, на каком основании такое

утверждение? А Думбадзе уже кричал в телефон:

- Кто это?! Сержант Ильин? Что у вас там за стрельба?

Фрицев добиваете? Выбиваете?.. А где командир взвода? Я

говорю, где Остапов? Пленных допрашивает? Позовите его к

телефону. . Да, пусть срочно позвонит и доложит обстановку. -

Думбадзе положил трубку и устремил глаза на Глеба: - Остапов

допрашивает пленных, товарищ подполковник.

- Пленные немцы, - оживился Брусничкин. - Это же

отлично! А вы говорите, Остапов не справляется. Пленных

допрашивает, а кто в плен не сдается - добивает, я так понял.

- Выбивает, товарищ комиссар, - поправил Иосиф.

- Это все равно, - весело ответил Брусничкин.

Запищал зуммер. Глеб взял трубку.

- Доложите обстановку, товарищ Остапов. Так... Так.

Хорошо... Правильно делаете... Все правильно. Пленных

отконвоируйте к нам. Лес хорошенько прочешите, чтоб ни

одного не осталось. И помните вашу главную задачу - отсекать

пехоту от танков. Вы меня поняли? Вот и хорошо. Сколько

конвоиров? Думаете, одного достаточно по полю? Не убегут?

Мороженые? Ну смотрите. Будьте бдительны. День предстоит

тяжелый. Экономьте силы и боеприпасы. Обед привезут.

Горячий. Всех благ, Олег Борисович.

Положил трубку и сделал внушительную паузу. Потом

заговорил, обращаясь к Судоплатову:

- В Остапове мы не ошиблись. Он выдержал испытание с

честью.

…Вездеход командующего пятой армией свернул с

дороги и остановился под сосной со срезанной снарядом

макушкой недалеко от сожженной избы. Дальше ехать было

рискованно: стая "хейнкелей" бомбила позиции 32-й дивизии,

куда направлялся командарм. Надо было подождать. Говоров

вышел из машины и взглянул на валяющуюся на снегу

верхушку сосны, потом перевел тяжелый беспокойный взгляд

на стоящую монументом печь. Пожарище запорошило снегом,

и печь с высоким дымоходом выглядела памятником. Эти

"обелиски" на пожарищах на него всегда наводили тоску,

давили на психику, оставляя на душе тяжелый осадок. Говоров

нетерпеливо оглядел голубой небосвод - он ждал наших

истребителей, но их не было. Надсадно ухали зенитки,

выбрасывая в небо хлопья разрывов. "Безбожно мажут", -

только было подумал командарм о зенитчиках, как на его

глазах один немецкий самолет взорвался в воздухе,

разбрасывая во все стороны окутанные дымом горящие

обломки. Не успел рассеяться клубок дыма, как небосвод

прочертил черный шлейф второго горящего самолета.

- Вот это дело, молодцы, - вслух сказал Говоров, изменив

свое мнение о зенитчиках. И к адъютанту: - А теперь поехали.

- Может, переждем немного? - сказал сопровождавший

его полковник из штаба фронта.

Но Говоров лишь махнул рукой и полез в вездеход. Наши

истребители появились в самый разгар бомбежки, и над

позициями 32-й дивизии завязался ожесточенный воздушный

бой. Он был непродолжителен; когда командующий подъехал к

наблюдательному пункту Полосухина, самолеты очистили

небо, оставив после себя в синеве белесые и темно-серые

пятна. Виктор Иванович доложил прибывшему командарму,

что в воздушном бою сбито пять самолетов противника. А за

прошедшие сутки дивизия подбила девять и захватила пять

совершенно исправных танков. Но сообщил он это без особой

радости, потому что дивизия тоже понесла тяжелые потери, и к

тому же как раз во время его доклада командарму и началась