Борух Баклажанов. В поиске равновесия

Мысли эти часто посещали Боруха в минуты ожидания. В них же он был и тем ранним утром, когда ждал прибытия очередного круизного корабля на 33-ий причал торгового порта. Эти ощущения трудно передать, когда солнце только встает над тихой гладью воды, и вот вдалеке появляется он – белый лайнер. Сначала он маленький, как дитя в колыбели, но с каждой минутой растет ввысь и вширь, как человек с годами набирается мудрости, и вот ты уже смотришь на него снизу вверх, как на купчинскую девятиэтажку.

– Вы Борух Баклажанов? – раздался сзади голос, вернув его из минутного забытья.

– С вечера как минимум!

– Я Ирэна, мы с Вами в паре гостей в Эрмитаж повезем. Автобусы под завязку грузить будут, а в музее наш уже на две части разделим, чтоб работать легче было! – сказала она.

– Родители Ваши легких путей не искали, смотрю, могли б и на «Ирине» остановиться, – с улыбкой бросил Баклажанов.

– Странно это именно от Вас услышать, Борух! – парировала та.

– Принимается!

– По пути, – продолжила Ирэн, – говорить будем поочередно, но если я почувствую, что чаевые уплывают, как говорил коллега Бернблит, я буду вынуждена забрать микрофон и включить резерв.

– Приятно, что цитируют великих! – послышалось сзади.

Это и был Миша Бернблит, который случайно услышал их разговор. «Мишей» он, правда, был единицам, поскольку Михаил Владимирович был из старожилов. Отрасль эту он двигал еще со времен Батыя, снискав недюжинное уважение, и всяческих вольностей себе не позволял – на работу выходил исключительно в костюме, как парторг на собрание, и с дипломатом, чем поначалу Боруха несколько насторожил, поскольку одного человека с дипломатом он уже знавал. Роста Михаил был невысокого и чуть полноват, что отнюдь не мешало ему носиться по причалу как метеору и раздавать ценные указания молодежи, для коей он уже тогда был ходячим монументом. В общем, он был еще той старой «интуристовской» выучки и школы, а та ковала знатно.

Время пролетело довольно быстро. После Эрмитажа был тур по городу со всеми известными фото-стопами, и вот они уже прибыли обратно в порт. День к тому времени уже клонился к закату, но то было время белых ночей, да и погода радовала как никогда.

– Может, в кафе каком посидим в центре, если время позволяет? Я угощу чем-нибудь, а потом по набережной прогуляемся за те же деньги? – предложил Борух.

– Только не виски с содовой, а то от них уже изжога моральная!

Ирэна Вески была определенно интересным человеком и как-то сразу Баклажанову понравилась. Замужем она была лишь в студенчестве, выйдя за свою институтскую любовь Сережу Содового, и какое-то время даже носила двойную фамилию, посему моральную изжогу ту не ветром надуло. Союз тот, правда, был менее крепким, чем напиток, и через пару лет приказал долго жить. В итоге Ирэн вернулась к девичьему варианту и уже лишь отбивалась от вопросов, а не сестра ли она той самой? Называла она себя барышней молодой, но пожившей, характера была легкого, посему они быстро перешли на «ты» и задорно болтали о всяческих разностях.

– А как тебя, молодого да раннего, в эти гидовские дела принесло? Ты вуз какой-нибудь языковой заканчивал? – спросила Ирэн.

– Учусь еще. На филфаке!

– По диплому-то кем будешь?

– Филолог-германист!

– Филолух-гармонист?

– Филолог-германист, говорю! – улыбнулся Борух.

– Ааа, послышалось просто! – съязвила та.

– А ты какими судьбами в профессии этой оказалась?

– Ой, да это история в полжизни длиною. Я долго в одном забавном НИИ работала – бумажки перекладывала там. Рутина и тоска смертная. Каждое утро в автобусе битком набитом через полгорода туда, а вечером обратно. Вишу на поручне каждый раз и думаю: «Менять что-то надо – не по нутру моему это все!».

– А что по твоему нутру?

– Мне кажется, я учитель в душе, хотя все мы друг другу учителя. Моя задача в передаче информации – в этом и мое назначение. Где-то узнала что-то, обдумала и под своим соусом дальше передала.

– Так ты, получается, на своем месте сейчас?!

– Получается, что да, но путь этот трудным был. Надо было всю эту рутину и тоску «ниишную» пройти и шишек набить, чтобы в итоге на своем месте оказаться, так что масло еще тогда разлито было! Все через поиск и преодоление, коллега! Как говорится, вход в рай через узкие врата!

– Ну, мы с тобой стройные – ужмемся! И ты можешь сказать, что ты сейчас счастлива?

– Пожалуй, да, – чуть помолчав, сказала она, – работу я свою люблю, ей и живу!

– Типа, как девка продажная – и при деньгах, и при деле любимом?! – улыбнулся Борух.

– Пример не лучший, но верный! – засмеялась та. – Все тонко и по делу – это вам, Водолеям, свойственно!

– А что, прям так заметно, что Водолей? Вроде, на лбу не написано?!

– А мне и писать ничего не надо, я это все насквозь вижу – недаром в детстве следователем хотела быть! В каждом из нас все стихии живут, но одна всегда превалирует. Вы экстравагантны зачастую, но меру знаете; планами и идеями живете, которые системе и анализу всегда придать пытаетесь; упрямы часто, но я бы это упорством назвала. А, главное, свободу любите, от того и женитесь последними, если сподобитесь вообще!