Борух Баклажанов. В поиске равновесия

«Кто спасает одну жизнь – спасает целый мир». Эта фраза, сказанная Шиндлеру его бухгалтером, стала лейтмотивом к фильму. Вот уж два тысячелетия за спиной – слова лишь иные, а суть все та же. Как говорится, акт второй: «те же и Шиндлер». Спасши более тысячи жизней, он подарил жизнь десятку тысяч. Поставьте их в ряд и вдумайтесь – это целая дивизия, дивизия людей, которых могло и не быть, людей разных возрастов и положений, осевших по всему миру, знаменем которой был их спаситель, подавший великий пример. К этому символу по праву возвращаются и будут возвращаться впредь, увековечив его и похоронив самого героя на горе Сион в Иерусалиме. Он человек-знамя, знамя страданий этого народа и его борьбы в отстаивании себя. Под этим знаменем бесчисленные организации и фонды по всему миру оперируют сотнями миллионов, не давая человечеству забыть о том черном пятне в его истории и требуя всемирного покаяния, но не давая ответа на один простой вопрос. Это тот самый вопрос «почему?»: «Почему Оскар Шиндлер умер…нищим?».

Управляющий как он есть

Имея безграничное влияние во всех областях, «Клуб» уже давно назначал своих управляющих в большой политике. «Ближние» были успешнее, «Дальние» же как-то споткнулись на одном человеке. То ли в силу своей молодости, то ли окончательно уверовав в собственное могущество, они не сумели хорошенько разглядеть его. Это был Мужчина до мозга костей. С юных лет он был закален трудностями во многих делах, схватывал все налету и во всем всегда привык идти до конца. Будучи всецело человеком «Горизонтальным», он был талантлив и мыслил нестандартно во всем вплоть до собственной прически. Всю жизнь он шел против шерсти, не признавая догм и ломая систему, и в чем-то походил на того римского харизматичного брюнета из ранней юности Баклажанова. Он был во многом зависим от «Клуба», но бросил ему вызов, тот же в свою очередь поставил на Женщину. Ей было на порядок проще – мощь бесчисленных «клубных» структур прикрывала ей тылы, но тем она была и слаба. Она напоминала назначенного директора, который при наступлении трудностей мог бы «перекрыться» кредитами или просто разорвать контракт, в отличие от индивидуального предпринимателя, отвечавшего за все лично, коим и являлся Мужчина. Он был скорее пилотом гражданского воздушного судна, обязанным разделить любую судьбу с пассажирами, нежели военным летчиком, который с парашютом смог бы покинуть самолет. «Ипэшнику» труднее – в битве он один и отступать нельзя, но это и делает его сильнее, ибо каждый из нас даже не представляет, на что способен, когда понимает, что у него нет иного выхода.

Битва была жаркой, но Мужчина победил и победил по праву, сделав почти невозможное.

– Почему «почти»? – спросите вы.

– Потому что «невозможного» нет!

Но не так тяжело победить, как потом удержать эту победу. Переиграв Женщину, Мужчина сделал лишь первый шаг, вступив на территорию, где все принадлежало «Клубу». Подобно новичку в классе, он двигался постепенно, осваиваясь с новым окружением и набивая тумаки и шишки, но даже не думал останавливаться.

Что-то необъяснимое двигало его вперед, придавая все больше сил. Это «что-то» лишало его сна и выжирало изнутри, словно желудочный сок пустой без еды желудок. Это та самая завышенная самооценка, которая сгубила Печорина, не сумевшего с ней совладать, потому как во многих из нас сидит «Наполеон», но не каждый способен его предъявить. Она дана не многим и обладание ею сродни ношению ботинок на размер меньше в вечном поиске подходящих. Это жажда постоянного раскачивания собственного «эго», покорения все новых и новых высот и движения в пугающую неизвестность, движения, не терпящего остановок, как езда на велосипеде, которую так любил Эйнштейн, ибо ты остановился – ты упал.

Мужчина находился в постоянном поиске вектора, поскольку остановка для таких людей подобна смерти. Находя очередной, его самооценка словно превращалась в турбину. Чем тяжелее ему было, тем турбина срабатывала агрессивнее, и горе тем, кто стоял у него на пути.

– Я дал тебе свою фамилию, – сказал как-то в детстве ему отец, – будь любезен не посрамить ее.

– Приложу все усилия, – ответил тогда он, не совсем понимая смысл сказанного.

– Скорее, она сама не оставит тебе иного выбора. Но учти, она дает лишь иллюзию неуязвимости, она скользка и коварна, как та дама!

– Что за дама, отец? – спросил он, начиная теряться.

– «Пиковая», да и не все в карты играют. Так что будь начеку!