Босиком по стёклам. Часть 1

– Сейчас? – ее голос звучит беспомощно и слабо.

– А когда, Пикси? Через два часа мы будем на вилле твоего отца.

– О том, что случилось сейчас или… тогда, – поясняет свою мысль Анджелина.

– Ты решила забыть о том, что случилось «тогда». Я тоже, но, если настаиваешь…, – я выразительно смотрю в распахнутые глаза, читая в них целую гамму эмоций. От обиды до недоверия и обратно.

– Нет, я забыла, – облизав губы, торопливо отвечает Пикси. Растерянный взгляд сползает к моей новой татуировке, увековечившей ее прозвище.

Лгунья.

– Тема закрыта?

– Да, – снова уверенный кивок.

Трусиха.

– Тогда перейдем к сегодняшним событиям, – говорю я, и лицо Энж принимает страдальческое выражение. Она вздрагивает от подступивших рыданий, но упрямо удерживает всю боль от пережитого ужаса внутри.

Сильная.

– Держи, – расстегнув и сняв с себя камуфляжную куртку, я наклоняюсь вперед, накидывая ее на сжавшуюся фигурку. Задерживаю руки на трясущихся плечах чуть дольше необходимого. Энж поднимает на меня блестящие от непролитых слез глаза, и я добровольно сдаюсь в их плен.

Опасная.

– Не думай. Они этого не стоят, – выдохнув, я властно притягиваю все еще напуганную девушку к себе и, уткнувшись носом в белокурый затылок, с жадностью наркомана вдыхаю ее аромат. – Этих мразей больше нет. Вычеркни. Переступи. Ты это умеешь, Пикси.

– Я так испугалась, Коулман, – отчаянно вцепившись в меня, горько всхлипывает Анджелина, выпуская наконец накопившуюся агонию. – Я думала… Они могли…

– Тихо, Пикси, все закончилось, – крепко обняв принцессу, я затаскиваю ее к себе на колени, прижимаю вплотную, согревая своим телом, разделяя с ней весь этот ад, что терзает ее душу.

Хрупкая.

Энджи так сильно трясёт, что вибрация проходит сквозь меня. Мое сердце барабанит в такт, губы жжет от жажды осушить ее слезы, и я делаю это, бессовестно пользуясь мгновением женской слабости и потребности в утешении и сильном плече. Слизываю солоноватую влагу с щёк и век, нежно провожу губами по следам от ударов покинувших этот мир ублюдков. Они заслужили самую мучительную смерть, и неважно, кто толкнул их на похищение. Они получили по заслугам.

Анджелина

Я в безопасности. Хоть и проклинаю сам факт того, что объятия Коула ощущаются как самое надежное место в мире.

Здесь и сейчас. Я в бронированном коконе из его сильных рук, и я никуда не хочу ехать, не хочу никого видеть, не желаю ничего объяснять и ни перед кем оправдываться. Нет сил видеть слезы матери, суровый взор отца… Я так хочу остаться здесь, где никого больше нет.

Только я и прочный плен Коула.

Пусть он местами еще и порочный, опасный, разрушительный… Какая разница, если я дышу полной грудью, только когда он держит меня? Заботливо, трепетно, одержимо.

Это обман все. Каждый его поцелуй насквозь пропитан ложью и корыстными выгодами… Я должна помнить об этом, но выбираю забывать, доверчиво прижимаясь к нему снова и снова, позволяя исцелять меня горько-сладкими поцелуями.

Они поранят меня… но позже, не сейчас. Сейчас хорошо, так сладко. Я не могу перед ним устоять. Глупая… Хочу побыть глупой. Мне можно. Если бы я умерла от отвращения в лапах этих ублюдков, я бы ничего этого сейчас не чувствовала. В такие моменты, как никогда, ценишь жизнь, здоровье, и мгновения невесомого, необъяснимого счастья, и абсолютного доверия.

Там, в сердце пустыни, Коулман выглядел так, будто голыми руками порвет глотку каждому, кто будет повинен в падении хоть одного волоска с моей головы. Я не могу не доверять ему, не искать защиты… я так отчаянно хочу любви и ласки, что готова принимать ее дешевую подделку.

– Что ты делаешь? – лепечу я, как только ощущаю легкое прикосновения его губ к моим. Едва касаясь их, он согревает меня дыханием. Жар от мужского тела передается мне, унимая внутреннюю дрожь. – Ты ничем не отличаешься от них! – сипло кричу я, ощущая твердость его пальцев на своей талии и чуть ниже. Мердер всегда касается меня так, словно для него не существует никаких правил, законов шариата, мнения общества.

В его мире и сознании я принадлежу только ему. Как и все, чего пожелает его ненасытный нрав. Он максималист, ему всегда мало… Я вижу это по его работе. Наверное, самый огромный мой страх состоит в том, что одной меня никогда бы не хватило на такого мужчину. Даже если бы сам король Анмара скрепил нас брачными узами.

Коулу всегда будет недостаточно. Это относится к женщинам и к куда более глобальным вещам, находящимся за пределами материальных.

Кол из тех, кому мира мало, а я слишком сильно люблю себя, чтобы делать из него целый мир.

Мы живем не в написанной тобой программе, Коул… Ты не Бог здесь, не создатель. Ты такой же заложник обстоятельств, как и все мы.