Божественные игры (СИ)

Я передаю факел Талии, а сам подкрадываюсь к проёму и осторожно выглядываю из-за угла. Но едва уловив очертания чьей-то фигуры, тут же прячусь. Правда, кое-что я всё-таки успел разглядеть. Там за поворотом не очередной коридор, а комната, тускло освещённая настенным светильником. Посреди неё стоит вытянутый стол, за которым сидит тот, кто меня испугал. Причём своими внушительными размерами он явно не напоминает полубога.

Привалившись спиной к холодной стене, я чувствую, что моё сердце ускорило свой темп, а ладони вспотели. Но изнутри комнаты не доносится ровно никаких звуков ― и это вселяет надежду. Я снова быстро высовываюсь и замечаю, что фигура осталась на прежнем месте. На третий раз я уже не спешу скрываться. В комнате и в самом деле всего два предмета мебели: стол, заставленный съестными припасами, и стул, на котором сидит одно из внушающих страх мифических существ ― циклоп. Переведя дыхание, я настороженно приближаюсь к нему. Талия с Аннабет на некотором расстоянии следуют за мной.

Циклоп за это время не сделал ни малейшего движения. Он словно бы заснул с открытым глазом. Мы останавливаемся в нескольких шагах от него, с подозрением глядя на обитателя лабиринта. Я мысленно сопоставляю его со своим братом, но тут же отбрасываю это сравнение: на Тайсона он совсем не похож, скорее уж, на моего отчима ― Вонючку Гейба. Точно такой же лысый и целыми днями просиживающий штаны за столом.

― Не нравится мне это, ― недовольно говорит Талия, чуть повернув к нам голову, но не отрывая взгляда от циклопа.

― Ничего не поделаешь, ― возражает Аннабет, ― Берём, что тут есть, и быстро сваливаем. Перси?..

Отогнав несвоевременные размышления, я снимаю со спины рюкзак. Пока наша союзница бдит циклопа, мы с Аннабет оперативно стаскиваем еду со стола в мой рюкзак. Но не успеваем мы забрать и половины, как неподвижное доселе чудище вдруг оживает. Крик Талии «Бежим!» тонет в его угрожающем рычании.

Похватав ближайшие свёртки, мы опрометью вылетаем в коридор. Вернее, только мы с Аннабет. А Талия… Она хотела прикрыть нас и потому задержалась, пропуская нас вперёд. Ей несомненно удалось бы убежать, ведь циклоп при всей своей свирепости до смешного неповоротлив. Но едва она подбегает к проёму, как скрытая каменная дверь вдруг обрушивается сверху, замуровывая её один на один со страшным монстром.

Аннабет и я ― мы останавливаемся как вкопанные, не в силах поверить в случившееся.

― О, нет… ― севшим от испуга голосом шепчет Аннабет, а опомнившись, подбегает к стене и начинает, как сумасшедшая, шарить руками по неровной поверхности стены в надежде отыскать рычаг, открывающий проход.

Я бросаюсь ей на помощь. Но все наши старания пропадают втуне.

― Талия! Держись! ― кричит Аннабет и в бессильной злости колотит кулаками в дверь.

Терзающая нас неизвестность подобна пытке: массивные стены не пропускают звуков, и мы не имеем никакой возможности узнать, что происходит сейчас по ту сторону. Я уже было совсем отчаялся, но тут проход внезапно открывается. Просто так, сам по себе. Как будто так и надо.

От того, что я вижу, у меня кровь стынет в жилах: израненная, тяжело дышащая Талия лежит на полу, покрытом мозаичной плиткой, сочетающей в себе бледно-жёлтые и красные цвета, отчего со стороны представляется, будто весь пол усеян кровавыми пятнами. В стороне от девушки громоздится мёртвая туша циклопа. В своей здоровенной лапе он сжимает нечто похожее на кинжал с удлинённым треугольным лезвием, темнеющем на конце.

― Талия… ― Аннабет подбегает к ней и, опустившись на колени, бережно берёт её за руку.

Из груди несчастной девушки вырываются болезненные хриплые вздохи, но что-либо сказать она уже не в силах. Я растерянно опускаюсь рядом. Как же так?.. С моей стороны на полу темнеет в неясном свете смазанное пятно настоящей крови. Талия, чуть подавшись вперёд, делает последний мучительный вдох и навеки затихает, закрыв глаза.

Дочь Зевса умерла…

Сюда не доносится грохотание пушки, ничто не нарушает безмолвие её смерти.

Я шокирован не меньше Аннабет, которая сидит на полу, застыв неподвижным изваянием, и продолжает безотчётно сжимать холодеющую руку Талии. Разум упорно отказывается верить в то, что она умерла. Кажется, она просто потеряла сознание и сейчас, вот сейчас шумно втянет носом воздух и откроет глаза. Но минуты одна за одной стекают в прошлое, а ничего подобного не происходит…

Я не испытываю никакой, даже самой отдалённой радости от того, что новая смерть трибута приблизила меня к победе. Мы с Талией никогда не были особыми друзьями, но, мне кажется, за прошедшие двое суток я узнал её лучше, чем мог бы узнать за два года. Мысленно простившись с дочерью Зевса, я решительно встаю на ноги. Оставаться в этом проклятом месте больше недопустимо.