Божественный лик Византии

«Обрати внимание вот на что, священнейший человече, – пишет царь понтифику. – Из столь многих бывших Соборов, на которых сходились все архиерейски председательствующие в церквах, ни один Собор не произошел по повелению когонибудь из таковых архиереев: ни блаженнейшего папы старейшего Рима, ни патриарха Константинопольского, ни папы Александрийского, ни Иерусалимского, ни иного кого, но все Соборы собирались по царским повелениям. Ибо царь был имеющим власть их созыва, и без царского приказа ничего такого не совершалось. Когда епископы разногласили о догматах, кто кроме самого царя мог бы отличить глаголющих истину? Так что и вновь, если необходимо созвать Собор для исследования истины, должно быть так, и царскими указами сойтись в том месте, где он прикажет. И царь воссядет посреди, чтобы по старому тому обыкновению рассуживать говорящих»[1527].

Дело заключалось не только в проформе – чьим актом будет созван Собор. Не прерывая древней традиции, цари всегда принимали непосредственное участие в догматических диспутах. Чрезвычайно показательны исихастские споры, в которых участвовали и Андроник III, и Анна Савойская, и Иоанн VI. Церковь прекрасно знала, кому обязана победой истины над заблуждением, и потому на Константинопольском соборе 1351 г., поставившем окончательную точку, особо поминался император Андроник III, за 10 лет до этого положивший основание будущего успеха. В соборном акте говорится: «Приснопамятному и блаженному царю нашему Андронику Палеологу, собравшему первый Собор против Варлаама, благородно председательствовавшему Церкви Христовой и оному священному Собору, делами и словами и удивительными изустными речами утвердившему Евангельские и Апостольские учения, вышеназванного Варлаама уничтожившему и отвергнувшему в самих ересях, писаниях и пустословии против нашей правой веры, как блаженно переменившему свою жизнь в сих священных подвигах и о благочестии доблестях и перешедшему к лучшему и блаженному оному упокоению, – вечная память, вечная память, вечная память»[1528].

Содержательное участие в богословских спорах совсем не случайно, поскольку, в отличие от многих патриархов, императоры поздней Византии слыли людьми учеными, благородными и благочестивыми. Не случайно св. Иоанн Дука Ватац, св. Мануил II, мать св. Елена и св. Константин XI были прославлены Церковью. Феодор II был известен письменными трудами: за свой короткий век император оставил большое количество сочинений философского, богословского, политического и риторического характера. Известность получили такие его труды, как трактаты против латинян, обширная работа «Восемь книг христианского богословия» и «Раскрытие космических явлений»[1529]. А Иоанн VI Кантакузен, завершив свои политические труды и приняв монашеский постриг, написал великолепную «Историю», дошедшую до наших дней.

Как и прежде, император активно формировал корпус канонического права Восточной церкви, устраняя негативные явления. Причем не только по инициативе патриарха и его просьбам, но и по собственному наитию. В частности, Андроник II, борясь с симонией, своим законом запретил епископам брать плату за хиротонию. Кроме того, василевс предписал праздновать Успение Пресвятой Богородицы не один только день, но весь месяц[1530].

Даже Константинопольский патриарх нередко становился бессильной фигурой, вынужденной обращаться к императору за помощью. Характерно одно из писем Афанасия I к императору: «Снова, как и многократно, – пишет архиерей, – я призываю: услышь мой голос ради самого Христа, всеобщего Бога, сделавшего тебя императором. Очисти Церковь от скверны. Если бы ты обличал порочность раскольников не только словами, если бы твоя от Бога царственность поднялась и вместе с Христом и с помощью Христа навела надлежащий порядок, это было бы великое благо. Если же нет, горе мне и ничего больше».

Правда, как известно, в течение многих столетий церковноадминистративные полномочия царей почти не регулировались нормами официального закона; главным образом, правовым обычаем. Но в 1380м или 1382 г. ситуация изменилась. Император Иоанн V потребовал от столичного архиерея Нила сформулировать их письменно и утвердить актом Синода свои церковноадминистративные полномочия, как Римского императора. В результате за царем было признано право выбора лица на митрополичью кафедру из трех кандидатов, представленных Синодом. Причем патриарх обязался ни в коем случае не включать в списки кандидатов лиц, не лояльных к василевсу. За императором закрепили право фактически самостоятельно определять состав Синода, устанавливая, кто из провинциальных архиереев может находиться в столице, а кому – запрещено. Сохранилось также старое право перемещать епископов с кафедры на кафедру, изменять границы епархий. Из нововведений можно указать закрепленное за императором право назначать 15 высших чинов Константинопольской патриархии[1531].

IV. Вместо эпилога