Божественный спор

Когда Лиона и Рия привели ее туда в первый раз, Арника была поражена и сразу же полюбила это место всей душой. Она так соскучилась в каменных стенах замка по зелени, а искусственный сад был так чудесно устроен и зачарован магией, что казался совсем живым. Любовь к оранжерее стала общей, и теперь девушки часто гуляли там вместе.

Пошли они туда и в этот раз, когда занудная лекция мейстера Аргарта наконец закончилась.

— Я кое-что не поняла, — протянула задумчиво Рия, на ходу перечитывая свои записи. — Почему Этельстада прозвали Освободителем? Конечно, Пуриты должны были вернуть ему трон, и некрасиво, что не захотели этого сделать. Но они же избавили Королевство от Северной хвори. То есть сделали хорошее дело и у власти оказались не просто так, народ их любил.

— Во-первых, любили их только в самом начале. Пока они не начали закрывать храмы, повышать налоги и вводить новые законы, требующие сдержанности, — тут же начала объяснять Лиона. — Сначала речь шла о пище: они утверждали, что целебные посты помогают избежать Хвори. Затем под запретом оказалось большинство праздников и в целом увеселений. По словам Пуритов, они вели к чревоугодию и распутству. На деле же те хотели только одного — набивать казну и наслаждаться всем этим самостоятельно. Каждый год они отбирали сто молодых и красивых девушек в свой орден. Считалось, что те станут послушницами, проводящими время в неустанных молитвах, которые защищают жителей королевства от Северной хвори. На деле же они становились служанками, ублажающими магистров ордена. Но все это стало известно, только когда Этельстад начал кампанию для возвращения трона.

— Как интересно, — протянула Рия, — почему же мейстер Аргарт не сказал об этом ни слова?

— Предполагаю, что эта часть не показалась ему достойной, чтобы подробно рассказывать о ней королевским невестам, — вставила Арника. — В целом, это главная проблема истории как науки: в ней все зависит от рассказчика. Возможно, народ не так уж и любил Пуритов, но летописцы тех лет приукрасили действительность. А может быть и так, что их распутство и жестокость преувеличили позднее. Мы вряд ли узнаем правду.

— Да, люди всегда остаются людьми, — серьезно кивнула Рия. — И любят приврать. Но от этого как-то грустно… Что же, правду никак не узнать?

— Почему же. При большом желании все возможно. Просто нужно ознакомиться с разными источниками и точками зрения. Редко когда лгут во всем, чаще приукрашивают одни факты и скрывают другие. Поэтому где-то на пересечении разных версий можно отыскать правду. Вопрос только в том — кому это нужно по прошествии стольких лет, — флегматично заметила Лиона. — Хотя мне было бы любопытно взглянуть, как будут рассказывать на уроках истории о том времени, в котором мы сейчас живем.

— И узнать заранее, кто из нас станет королевой? — со смехом спросила Рия.

Лиона нахмурилась. Ее часто выводила из себя прямолинейность Рии, и, желая сгладить намечающийся конфликт, Арника быстро сказала:

— Я бы не отказалась от такой возможности. Тогда можно было бы не тратить время в случае неудачи. Мы здесь уже несколько недель, и неизвестно, сколько еще продлится отбор.

— Ох, а я бы не хотела отсюда уезжать, если честно. Здесь так интересно! Даже если не выиграю, я хотела бы побыть на отборе подольше, — беззаботно ответила Рия, даже не заметив, что чудом проскочила мимо ссоры.

— Я бы тоже не стала задерживаться здесь без необходимости, — ответила Лиона.

Ее голос звучал спокойно, а лицо было безмятежно. Но почему-то Арнике показалось, что маркиза соврала.

В оранжерее

Дни мчались друг за другом наперегонки, а о свидании с королем и следующих испытаниях ничего не было слышно. Лиона и не предполагала, что получит награду за победу в испытании быстро, поэтому первое время не переживала. Тем более, что к занятиям по этикету прибавились лекции по истории, и скучать времени не было. Но прошла неделя, а барон Лансельт ни разу не одарил королевских невест своим вниманием. И это начинало нервировать.

У Арники доставало такта не интересоваться предстоящим свиданием, Рия, кажется, об этом забыла, сосредоточившись на учебе, а сама Лиона заводить разговор не хотела. Ведь несмотря на приятельские отношения, сложившиеся между ними, они продолжали оставаться соперницами. Так что Лионе не оставалось ничего иного, как предаваться тревоге в одиночестве.

Скрывать нервозность на прогулке было утомительно, поэтому довольно скоро она попрощалась с девушками и поспешила в свои покои. Оставшись одна, Лиона думала немного поплакать, чтобы сбросить напряжение, но, как ни старалась, не смогла выдавить из себя ни слезинки. Поэтому просто устроилась в кресле с книгой в руках, стараясь отвлечься от дурных мыслей за чтением. Это не сильно помогало, но, по крайней мере, ей не нужно было держать лицо, притворяясь беззаботной.