Божьи люди. Мои духовные встречи

Ища выхода, Синод избрал епископа Гавриила (бывшего Челябинского)[289] для «примирения». Этот епископ написал новый доклад: будто бы митрополит Антоний не отрицает святых отцов, — а только «дополняет их». На самом деле он именно отрицает прежний обычный взгляд: об «удовлетворении» Бога Отца; и придумывает новый — о воздействии любовью.

В это время я прибыл из Парижа в Карловцы и скопировал доклад епископа Феофана. Он занял 107-108 страниц моих. Прочитал я и доклад епископа Гавриила и совершенно не удовлетворился им как «опровержением» на доклад епископа Феофана.

Между прочим я спросил в разговоре епископа Феофана: как он смотрит на это «опровержение»? Он махнул правой ручкой налево (у него был такой обычай), сказав:

— Ну какое же это опровержение?! То есть не стоит и говорить!

И верно! Собственно, и все архиереи так же думали, но не осмелились встать против митрополита Антония. У меня сохранился листок об этом и ответ канцелярии Синода.

Из ответа канцелярии тоже видно, что люди желают вывернуться из соблазна и ссылаются на епископа Гавриила, а о главном противнике — епископ Феофане — даже не упоминают. Авторитет же его был велик! Особенно же — со ссылками на святых отцов.

* * *

В прошлом году в «Журнале Московской Патриархии» напечатана была статья Айвазова[290] против такого понимания искупления митрополита Антония, — небольшая, но довольно обоснованная.

И новый богослов, отец Петр Гнедич, подал на магистерскую степень сочинение об искуплении[291]; он также защищает церковное понимание догмата вопреки митрополиту Антонию. Я посылал ему выписки свои об этом догмате и копию с доклада епископа Феофана.

Но первым мужественно выступил последний. И это должно быть поставлено ему в особую заслугу.

25 декабря (ст. ст.) 1953 г.

«Тропинки»

В заключение отдела о святых отцах вспоминается его интересное изречение. Однажды он был в Саровском монастыре. Шел по лесной протоптанной тропинке со знакомыми и говорит: «Вот так и в богословии (и вообще в вере) следует идти по тропинкам, проложенным святыми отцами, — а не по своему умствованию».

В конце жизни своей епископ Феофан очень чтил творения отца Иоанна Сергиева. «Их, — говорил он, — следует не только читать, а нужно изучать, как и другие творения святых отцов».

Разное

Здоровье его было — слабое... Вероятно, еще потому, что в начале своего монашества он неумеренно постился. И дошел до такой степени истощания, что у него очень сильно болела голова. И вообще, он был очень бледнолицый. Спасаясь от болей, епископ Феофан туго-натуго завязывал голову полотенцем: ему чувствовалось, что она может «расколоться». Господь послал ему в это время добрых людей, которые, по совету врачей, начали усиленно лечить его и питать... Кроме того, он должен был и заниматься телесным трудом. Из него вышел хороший плотник — под руководством учителя.

Всё это в общем помогло ему, и головные боли прекратились. Лечился он около трех лет.

А до этого доктор о нем сказал печально:

— Это уж не человек, а — мощи!

* * *

Не то от болезненности, не то от «профессоров», — от их неправославия (иногда епископ Ф. плакал от последних) — он приходил в уныние. В один из подобных случаев ему в Уфимском монастыре рассказали следующий чудесный факт.

В той самой комнате, где он жил тогда, жил и митрополит Филарет[292], — тогда еще бывший в провинциальной епархии: за что-то он попал в опалу... И не знал даже, чем она кончится? И потому впал в уныние. И вдруг на одной стене чудесно появилась надпись: «Судьба Филарета — в руках Божиих!»

Это ободрило. А судьба его кончилась Киевской митрополией! Вот об этом чуде и рассказал епископу Феофану игумен монастыря отец Мартиниан. И этим очень, очень утешил епископа Феофана.

* * *

Вспоминаю про смерть моего брата Михаила — в Японскую войну (1905 г.)[293]. Это меня весьма расстроило. В слезах я пошел к епископу Феофану. Рассказываю, плача. А он, поджав рукой правую щеку, сострадательно молчит, не говоря ни слова. Так и промолчал до конца моего посещения. А я — утешился и поехал домой утешать мать.

* * *

Один его знакомый юноша проиграл в карты 300 рублей. И пришел к нему с просьбой — дать ему взаймы. Ни слова не говоря, епископ Феофан дал ему эти деньги. И конечно, не требовал никогда назад.

* * *

Был он — именинник. Любящие его студенты поручили мне спросить у него: какую бы книгу он хотел иметь? Он ответил:

— Пора уж читать Библию.

До этого он занимался науками и святыми отцами; а теперь духовно дошел и до Писания.

* * *