Божий дар

Родные не верили, что Матреша сильно больна и попрекали ее; у нее болело все тело, особенно левая рука, она была вывихнута в плече и срослась неправильно; правая рука тоже была искалечена и в конце концов высохла.

«Бывало, спрошу блинок – дадут, а второй уж не дадут. Попрошу иной раз мать лепешку испечь, а она меня ругает: привередница, мол, ты; после этого уж тяжело лепешку-то есть, уж со слезами ем-то».

Много слез пролила страдалица за всю свою жизнь; если собрать их, то большие ушаты набрались бы. Утешал ее только Господь. «В субботу Фоминой недели я увидела во сне, как Сам Спаситель сошел со Креста и вместе со Своей Пречистой Матерью подошел ко мне. У Спасителя-то Батюшки на руках и на ногах раны от гвоздей, и кровь течет. Я приложилась, грешная, к Его ручке, а когда проснулась и отерла губы, у меня на губах была кровь».

Матреша была очень мала; тело ее не росло, навсегда оставшись таким, каким было у десятилетней девочки.

Посетители

Когда она повзрослела, к ней однажды пришел житель ее деревни, заготовитель дров.

– Матреша, – сказал он, – ты, небось, Богу-то угодна. У меня спина болит, и я пилить не могу. Потрогай-ка спину-то, может, и пройдет от тебя.

Угодница Божия исполнила его просьбу, и боли в спине прекратились. Крестьянин рассказал об этом соседу, и тот говорит:

– Пойду и я к Матреше. Нас замучили дети, скоро двенадцатый родится. Попрошу ее помолиться, чтобы Господь прекратил у нас детей.

И этот крестьянин получил от Матреши просимое.

С тех пор к Матреше стали приходить люди, все больше и больше. Со своими скорбями, болезнями, бедами. Из окрестных сел и деревень, из дальних и ближних городов. Поток этот не прекращался в течение более чем полувека.

Посетители приносили Матреше разные пожертвования, но ее отец все это пропивал. Блаженная печалилась, но ничего не могла сделать.

Когда родители умерли, хозяином стал ее брат Сергей. С ним жить было не легче, и Матреша со своей сестрой Дарьей перебралась в домик, который построили ее почитатели. Дарья оказалась очень сребролюбивой, она смотрела на сестру как на источник дохода, бранила и унижала ее. Матреша долго терпела, а потом перешла жить к племяннику (его звали Матвей Сергеевич), человеку доброму и мягкому, а самое главное, верующему. К своей тете он относился с большой любовью.

Но тут огорчения ждали Матрешу с другой стороны. У Матвея Сергеевича было несколько детей, сверстники стали дразнить их:

– К Матреше пошли, лепешек понесли!

Подросткам было не сладко, но особенно сильно переживала издевательство над ними сама Матреша.

Она лежала в отдельной комнатке, в маленькой детской кроватке, завешенной пологом. Летом, когда в избе становилось душно, ее выносили в сени, и там она лежала до глубокой осени. Однажды (на дворе стоял октябрь) ночью был сильный дождь. Крыша была худая, вода падала на Матрешу, она промокла до нитки. Утром подморозило, одежда на ней оледенела, она сильно озябла, но молча лежала до тех пор, пока кто-то из родных, проходя мимо, не увидел ее и не перенес в избу.

Блаженная была большая постница. С семнадцати лет не ела мяса. Кроме среды и пятницы постилась еще и по понедельникам. В течение всего Великого поста пила только воду. Она беспрестанно молилась, не выпуская из рук четок; молилась и во время разговора с посетителями, про себя, и никто этого не замечал. Она часто причащалась Святых Христовых Таин. К ней приходил ее духовник – приходской священник. Пять раз в течение своей жизни она соборовалась.

Матреша любила петь церковные песнопения. Голосок у нее был чистый и звонкий, как у ребенка. Она знала наизусть многие акафисты. Один из посетителей удивился: как это так, слепая, а знает акафисты. Матреша ответила: «Придет добрый человек, прочитает, а я с Божией помощью запомню».

Блаженная никогда никого не осуждала.

Незлобие, терпение и смирение – вот те добродетели, которые украшали ее ангельскую душу.

Страдалица добровольно несла разные «туги». Одна из постоянных ее посетительниц рассказывала:

– Видела я собственными глазами, как Матреша себя знобила: обольет голову холодной водой, откроет шею и плечи и так лежит, пока не посинеет от холода. «Ведь другие мерзнут на улице, и мне тоже нужно мерзнуть», – говорила она.

На Матрешиной кровати лежал мешок с камнями. Эти камни принесли ее почитатели из разных святых мест. Она постоянно перекладывала их с места на место. «Для чего ты это делаешь?» – спросила я у нее. «Да ведь надо трудиться, – отвечала она. – Возьми вот этот камень и положи мне на грудь». – «Да что ты, милая! Он такой большой. Раздавит тебя!» – «Нет, он легкий. Вот попробуй сама». Я положила камень себе на грудь. К моему большому удивлению, тяжести я почти не почувствовала.

Угодница Божия любила людей, а особенно монахинь и девиц. Монахинь ставила выше всех мирских, все им прощала, беседовала с ними, как ребенок, забывая о своих заботах, в большой радости, с необыкновенной ласкою и участием.

– Ведь вот не пришлось мне в монастыре-то быть, – с горечью говорила она.