Брабантский мастер Иероним Босх

Братья снова разлетелись в стороны. Прежде чем они успели подняться и возобновить атаку, Ян нашел наконец дверь. Бросаясь вдогонку, братья слышали, как Ян, не переставая вопить, грохочет вниз по лестнице, и не было времени гадать, бежит он, перепрыгивая ступени, или же катится кубарем, пересчитывая те самые ступени ребрами.

Братьям удалось настичь Яна на первом этаже. Здесь, на тесном пятачке возле лестницы, борьба закипела с утроенной силой. Ян вырывался так, словно имел дело со всем воинством Сатаны. Нельзя было допустить, чтобы буйствующий ворвался в мастерскую или, хуже того, выскочил за порог, прямиком на людную рыночную площадь.

На шум из мастерской выбежали трое молодых парней – учеников Гуссена. Они растерялись при виде безобразной схватки, и немудрено – они никогда не видели Яна буйным.

– Чего встали? Помогите! – крикнул им Йерун. – Он одержимый!

Впятером они кое-как сумели скрутить здоровяка. Его водворили наверх и уложили на кровать, связав по рукам и ногам поясами. Ян ни на миг не переставал вырываться – похоже, проклятое зелье удесятерило его силы.

– Тиль, принеси ведро! – распорядился Гуссен. – Остальные – в мастерскую. Дальше мы сами, дело семейное!

– Может, позвать священника? – выпалил Тиль.

– Я же сказал – сами! – прикрикнул на него Гуссен.

– Сги-инь! – рычал Ян.

– Вот так, – выдохнул Гуссен, когда братья остались втроем. – Теперь, Йерун, неси молитвенник.

Ян хоть и не унимался, но был надежно скручен и уложен на кровать вниз лицом. Ведро было под рукой – не лишняя предосторожность, когда имеешь дело с одержимым. Вскоре оно пригодилось – бедняга вопил до тех пор, пока его не начало рвать. Гуссен и Йерун присматривали за связанным, не давая ему свалиться с кровати, вовремя подставляя ведро и попеременно читая молитвы, стараясь изгнать нечистого духа – в том, что он бродит где-то поблизости, никто из братьев даже не сомневался.

Страшное буйство не отпускало Яна едва ли не до полуночи. Он стонал, бранился последними словами, извергал проклятья, выкрикивал обрывки молитв до тех пор, пока не сорвал голос. Обессилев, бедняга уснул, но продолжал всхлипывать сквозь сон. Наконец дыхание спящего сделалось ровным.

– Пожалуй, можно понемногу развязывать, – шепотом произнес Гуссен. – Проклятый колдун, что он подсунул нам?

– Он предупредил, что будет что-то такое, – так же шепотом ответил Йерун, принимаясь ослаблять узлы на путах спящего. – Лишь бы помогло.

Всю ночь братья провели у постели больного. Под утро Гуссен велел Йеруну отдохнуть, но тот нипочем не хотел оставлять братьев.

– Все равно не усну, – сердито проговорил Йерун. – Разве ты смог бы уснуть?

– Твоя правда. – Лицо Гуссена, изнуренного приключениями прошедших суток, в неверном свете масляной лампы казалось страшным лицом ожившего мертвеца. Йерун выглядел не лучше. Оба чувствовали себя прескверно; оба вздрагивали при каждом движении, при каждом звуке Яна. Каждый про себя молился о том, чтобы брат проснулся в здравом уме. Да хоть чтобы просто проснулся!

Ян проспал едва ли не до полудня. Братья ждали его пробуждения с нетерпением и тревогой, ни один из них даже не прилег за целую ночь. Наконец Ян открыл глаза. Медленно повернул голову.

– Гуссен… Йерун… – позвал он. – Братцы…

– Мы здесь, Ян. – Гуссен пододвинул стул поближе. – Слава Богоматери, и ты здесь.

– Я здесь… – повторил Ян. – Воды!

Ян пил кружку за кружкой, пока не опустошил целый котелок. Он смотрел по сторонам с таким любопытством, будто оказался в своей комнате впервые в жизни. Йерун видел глаза брата – глаза совершенно измученного, но не безумного человека. Ян задержал взгляд на картине, так напугавшей его вчера, но не сказал ни слова, как будто вместо адского чудовища на ней была написана обыкновенная курица.

– Я здесь, – повторил он. – Ну и видение мне было…

– Что ты видел? – с тревогой спросил Гуссен.

– Ад. И чистилище.

– Что там? – не удержался Йерун.

– Йоэн, брат, не спрашивай, – срывающимся голосом произнес Ян. В следующий миг он закрыл лицо ладонями и беззвучно зарыдал.

* * *