Брабантский мастер Иероним Босх

Йерун не соглашался с женой, однако не осуждал ее. Он понимал, что Алейд, рано осиротев, привыкла к чувству тревоги и незащищенности настолько сильно, что не смогла изжить его даже в долгом и крепком браке. Это скверное чувство прорывалось у Алейд наружу, стоило делам не ухудшиться даже, но просто ненадолго выйти из колеи. Обыкновенно Йеруну удавалось приободрить и успокоить жену, благо душевное равновесие быстро возвращалось к ней. Но отучить жену от постоянного ожидания беды Йерун так и не сумел. Вдобавок у них отчего-то не рождались дети. К сорока годам Йерун уже смирился с той невеселой мыслью, что у него не будет прямых потомков.

Пожалуй, получи сейчас Йерун вызов на суд инквизиции, или просто приди к нему инквизиторы с «беседой обо всем», это было бы, без сомнения, страшно. Но зло, которое копилось вокруг, не спеша открываться, пугало и тревожило куда сильнее. И Йерун решил не ждать у моря погоды, но действовать первым. Для начала он обратился за советом к Гуссену и Яну.

– Что же ты молчал столько времени! – удивился Гуссен. – Стекольщиков защищали чуть ли не всем братством, защитим и тебя! И защитим тем вернее, чем раньше примемся за это!

– Мы все нужны городу, – заметил Ян. – И я согласен, не стоит ждать, пока какой-нибудь досужий ревнитель благочестия донесет на тебя инквизиции. Дойдет до суда – защищаться станет намного труднее. Со стекольщиками они понадеялись на своих людей, вот и вышло, что встревожили их раньше времени. За тебя взялись по-другому.

– Если кто-то могущественный пытается создать тебе дурную славу, то кто-то более могущественный должен поддержать добрую. И пусть твои недруги попробуют после этого действовать клеветой! – сказал Гуссен. – Выше всех в городе бургомистр и настоятель собора Святого Иоанна. Начнем с них.

* * *

Несколько членов магистрата во главе с самим бургомистром совещались в ратуше при закрытых дверях. Здесь же присутствовал настоятель собора Святого Иоанна отец Мартин Ханекер собственной персоной. И сверх того – двое инквизиторов, отец Томас и отец Августин.

– Дело нешуточное, господа, – заговорил отец Томас. – В городе стали говорить слишком много недоброго о живописце ван Акене.

– В городе трудятся трое братьев ван Акен, святой отец. О котором из трех?

– О младшем брате. О том, что с некоторых пор стал известен как Иеронимус Босх.

– Йерун ван Акен – выдающийся живописец и добрый католик. Кроме того, он ординарный член в Братстве Богоматери. Он известен многим – и всегда с лучшей из сторон. Что плохого можно сказать о человеке, подобном ему?

– Увы, порой здоровый с виду человек несет в себе скрытые семена болезни, – печально произнес отец Августин. – А внешне добрый католик может быть приверженцем тайной ереси.

– Что вы хотите этим сказать, святой отец?

– Нам поступают сведения о мастере Йеруне ван Акене, – неумолимым тоном проговорил отец Томас. – Я не берусь утверждать что-либо до вынесения вердикта судом Церкви…

– Прежде необходимо выдвинуть обвинение!

– Вам известно, что их выдвигают на основании доноса, – строго произнес инквизитор. – И у меня есть все основания полагать, что за этим дело не станет. Я умолчу об адских образах Босха – они, возможно, свидетельствуют о его безумии. Но среди его рисунков слишком много обнаженных людей, как мужчин, так и женщин, и не все изображения невинны. Похоже, мастер Йерун связан с Братством Свободного духа. И, вероятно, причастен к тайным мистериям адамитов!

При упоминании адамитов несколько человек презрительно скривились. Секта еретиков-адамитов проповедовала возвращение людей к первозданному состоянию, в каком, согласно Библии, пребывали Адам и Ева, еще не изгнанные из рая. Адамиты прославились страстью к прилюдным прогулкам нагишом и немыслимым распутством – женщины у них считались общими. В прежние времена общества адамитов появлялись в германских землях и в Чехии то тут, то там. Их выслеживала и уничтожала инквизиция, но они появлялись снова.

– Боюсь, что связь Босха с адамитами придется выяснить суду инквизиции, – завершил свою речь отец Томас.

И тогда слово взял мэтр Каспар ван Вейден, уважаемый в городе юрист. Отцом его был преподаватель Латинской школы, ныне покойный мэтр Иоганнес, тот самый, что был другом мастера Антония ван Акена. Мэтр Каспар также дружил с семейством живописцев. А его знанию законов не раз отдавал должное магистрат Хертогенбоса.

– Об адамитах стоило бы говорить, – произнес ван Вейден. – Если бы не одно чрезвычайно важное обстоятельство. Вам известно, господа, а вам, святой отец, – он кивнул инквизитору, – известно без всякого сомнения, что последних адамитов в Брабанте разгромили в 1430 году от Рождества Христова. С тех пор их больше никто не видел. Йерун ван Акен знаком многим из присутствующих здесь. Никто не поспорит, что он родился никак не раньше 1450 года. Я надеюсь, вы не станете утверждать, что добрый католик связался с ересью за двадцать лет до своего рождения?