Брайтон-Бич опера

— Это невероятно увлекательное занятие, — говорит Алик. — Во-первых, знакомишься с новыми людьми, вступаешь с ними в разговоры всякие. А во-вторых, общение совершенно другое получается. В глаза человеку обычно трудно сказать, что он козёл, — вдруг он тебе в ответ табло начистит? А в сети в этом смысле можно совершенно безопасно свои мнения по любому поводу высказывать. Ну, напишут тебе что-нибудь нецензурное. Ты в ответ что-нибудь ещё позабористее. Вот и получится у вас дискуссия. Только по-интеллигентному всё. Без мордобоя.

— А «чаты»? — говорит Татьяна.

— «Чаты» по-своему даже ещё интереснее, — говорит Алик. — Там всё вообще в реальном времени происходит. Несколько человек подключаются одновременно к одной так называемой «комнате» и болтают там друг с другом. Что ни скажешь — ответ моментально приходит. Там теперь все и женихов-невест себе ищут. А ещё системы «instant messages» есть. Самая популярная — ICQ — в народе «аськой» называется.

— Представляю, — говорит Татьяна. — Заходишь ты в такую «комнату». Знакомишься там с кем-нибудь. Она говорит, что ей двадцать шесть лет. Что она блондинка с длинными ногами и формами девяносто — шестьдесят — девяносто. Договариваетесь о встрече. Ты приходишь и видишь перед собой каракатицу на кривых ножках в предпенсионном возрасте. Или вообще мужика какого-нибудь лысого. Вот тебе и жених с невестой.

— Да, в сети всё бывает, — говорит Алик. — Но всё равно на неё подсаживаются, как на иглу, или ещё хуже. Вон даже Илья ваш. Вы ему только что компьютер подарили, а он уже как приклеился к нему. Да и все семейство его тоже. Вместе с Игорем этим ненормальным, который почему-то так и живет у них. Днем работает, а по ночам у компа сидит. Вы же сами мне рассказывали, что Илья жалуется. И вообще, почему он до сих пор там живёт?

— Откуда я знаю? — говорю я. — Он им за одну комнату платит. И им так легче, и ему.

— И всё же я не понимаю, — говорит Татьяна, обращаясь к Алику. — Что ты во всем в этом находишь?

— Напрасно не понимаешь, — говорит Алик. — Там же такая иллюзия свободы. Ты можешь быть кем угодно. Что угодно о себе рассказывать. Взять, например, фотографию Тома Круза и рассылать её всем, уверяя, что это ты. Ну, не Тома Круза, конечно, а кого-нибудь менее знаменитого, но столь же для женского глаза привлекательного. И всегда найдутся такие, которые тебе поверят.

— А смысл какой? — говорит Татьяна. — Если ты и снимешь там кого-нибудь, то при первом же реальном знакомстве обман всё равно ведь раскроется.

— Это когда ещё он раскроется, — говорит Алик. — А пока можно себя Томом Крузом представлять. И говорить всем, что ты крупный банкир, на «Ламборгини» ездишь, в пентхаузе с окнами на Центральный парк живёшь. Игра такая, понимаешь? Только ты не сам с собой в неё играешь, а с другими, что в миллион раз интереснее.

Мне становится скучно, и я невольно опять прислушиваюсь к разговору наших соседок. Тем более что происходит он снова на тонах несколько повышенных.

— Ну, к кому я от него уйду, мама? — говорит та женщина, которая помоложе. — Ты сначала найди мне кого-нибудь, а потом уйти предлагай.

— Да к кому угодно уходи. Хоть вот к этому, — говорит её мать и, полагая, что я их не слышу, кивает головой в мою сторону. — Даже с таким лучше будет, чем с твоим.

— Ты что, мам, смеёшься? Ты что, смерти моей хочешь?

В этот момент её собственная дочурка опять начинает хныкать, причем гораздо громче, чем в прошлый раз.

— Мишелка, прекрати, — говорит молодая женщина, но девочка не слушает. Хныканье постепенно переходит в плач, заглушающий даже голос Алика, который так и продолжает расписывать Татьяне все прелести общения через компьютер.

— Мишелка, замолчи сейчас же! — кричит её мама. — Вот дяде тебя сейчас отдам.

Во второй раз этот приём не срабатывает, и несчастная девочка продолжает заливаться слезами и надрывать лёгкие.

— Прекрати немедленно!

— Да что ты орёшь-то нa нeё ? — вступает та женщина, что постарше. — Кто так обращается с ребёнком? Ты посмотри — она же мокрая вся.

Мать разворачивает полотенце, в которое, как в кокон, была завернута Мишелка, и даже мне с моего места видно, что с ней произошел несчастный случай. Причём если по запаху судить, то по полной программе — в самом центре полотенца красуется огромное коричпевое пятно. Теперь ясно, чего она так заливалась. Кому такое понравится? Я бы в её ситуации, может, ещё громче кричал бы. Впрочем, мне и без всякой нa то причины иногда заорать хочется. Просто так. Как сказала бы Татьяпа, от большого ума.