Брайтон-Бич опера

— И правильно делают, — говорит Алик. — Кто же в это поверить может? А поначалу много говорили. А паспорт, который они в руинах ВТЦ нашли, помнишь?

— Какой ещё паспорт? — говорю я.

— Hy как же, — говорит Алик. — Главного из угонщиков — Мухаммеда Атты. Новенький такой паспорт. Чудесным образом уцелел, когда самолет в небоскрёб врезался. «Черные ящики», которые из специального материала делают, не нашли. Стальные конструкции, на которых «близнецы» держались, тысячеградусным огнём расплавило. А паспорту этому — ничего. Даже не обгорел ни капельки. Так, по краям только немножко. Но и фотография, и ФИО, и адрес, и подпись собственноручная — всё ясно и чётко сохранилось. Как будто специально, чтобы по телику можно было показать.

— Так об этом тоже сейчас никто уже не вспоминает, — говорю я.

— Конечно, — говорит Алик. — Они много о чём ещё не вспоминают. Например, о том, как в первые дни по всем телеканалам сообщали, что в момент терактов была отключена спутниковая система слежения НАСА. Знаешь, что это такое?

— Да, — говорю я. — Знаю.

— Ладно, я всё равно объясню, — говорит Алик, но, поскольку обижать меня ему сегодня не хочется, он добавляет: — Для других присутствующих. НАСА — Национальное космическое агентство Соединенных Штатов — имеет больше спутников, чем все остальные страны мира, вместе взятые. Эти спутники настолько мощны и там такая оптика стоит, что с них видно не только номер машины, на которой человек по дороге где-нибудь в Неваде едет, но и какую газету читает его пассажир. Допустим, бен Ладена с этих спутников не видать — он глубоко под землей спрятался. Но самолеты-то все учтены. Все до единого. Особенно те, которые в воздушном пространстве США или на подлётах к нему находятся. Это часть ПВО и одна из основных функций системы спутникового слежения. Иначе тут все летали бы, кому не лень. Теперь смотри, что получается.

Разумно обходя Димку и Игоря, Алик разливает по нашим фужерам водку. Илья пытается протестовать, но потом понимает, что это бесполезно.

— В один так прекрасно начинавшийся день с радаров, которые ведут все гражданские самолёты по их маршрутам, одновременно исчезают несколько лайнеров, — продолжает Алик. — Не планеров каких-нибудь, не дельтапланов, а полноценных «Боингов». Сначала говорили, что их одиннадцать было, потом — что восемь. Потом остановились па четырёх. Хорошо, допустим, их было четыре и, допустим, диспетчеры их действительно потеряли. Но со спутников-то почему их координаты ие смогли определить?

— Может, не успели? — говорю я.

— С первым — возможно, — говорит Алик. — Трудио поверить, но в припципе всё возможно. Растерялись там, перепугались, инструкций от начальства ждали. Всё может быть. Но между первым и вторым тараном сколько времени прошло… А потом ещё один самолёт пад Вашингтоном нарисовался. Над Белым домом покружил, потом хитрый такой маневр сделал, чтобы от двух супердупер истребителей уйти, и на Пентагон спикировал. А спутники ослепли. И у Пентагона своя система ПВО тоже, как назло, из строя вышла. Нормально?

— Ну и как ты всё это объясняешь? — говорю я, потому что все остальныс молчат.

— А никак, — говорит Алик. — В первые дни объяснение было представлено вполне рациональное: спутниковая система НАСА не сработала. Правда, тогда нам не сказали: это она сама такая умная, что в нужный момент отключается, или ей всё-таки помог кто?

— Не понимаю, к чему ты клонишь, — говорю я.

— Я и сам не понимаю, — говорит Алик. — Многого не понимаю.

— Чего ещё, например? — говорю я.

— Ну, например, как чучмеки, которые вчера только в Аравийской пустыне верблюдам хвосты крутили, без связи с диспетчерами три «Боинга» точно на цели вывели, — говорит Алик. — Каждый рейс ведь по коридору специальному на автопилоте летит, а им, значит, пришлось все компьютеры перепрограммировать.

— Так они же в лётных школах учились, — говорю я. — Это ведь доказано уже.

— Да, учились вроде, — говорит Алик. — Но в первые дни, когда всё это только всплывать начало, их инструкторы выступали и говорили, что они, типа, не очень хорошо себя там зарекомендовали. По-нашему если, то круглые двоечники они были. Полные раздолбаи. И вот эти тупицы и неучи, которые по дороге на аэродром, как ты некогда в последнюю минуту перед экзаменом, чего-то там дозубривали, выполняют в воздухе фигуры высшего пилотажа, пролетают точно над домами и врезаются в небоскрёбы в самых оптимальных точках.

— Что это значит? — говорю я.