Брак по любви

– Она их украла, – сказал мистер Сарпонг. – Она все крадет. – Он, шаркая, подошел к Ясмин. – Хоть печенье дашь?

Ясмин покосилась на Пеппердайна, надеясь, что не произвела на него дурного впечатления. Возможно, надо было сказаться больной и остаться дома. Сегодня она совсем никакая.

– Скоро ужин, – сказала она. Уже полпятого, значит, примерно через полчаса начнут разносить подносы с едой.

– Ясмин, привет. – Несмотря на высокие каблуки, доктор Арнотт передвигалась с молниеносной скоростью. – Какие-то проблемы? Я могу помочь? – Кэтрин лучилась здоровьем и богатством. Скорее всего, бегает марафоны. А в школе наверняка была старостой класса.

«Я ошиблась в выборе профессии, – подумала Ясмин. – Не гожусь я для этого, и все тут».

– Ясмин? – окликнула ее доктор Арнотт.

– Печенье? – подхватив ее настойчивый тон, произнес мистер Сарпонг. Похоже, он оставил всякую надежду вернуть свои часы.

Подошедший Пеппердайн скорбно посмотрел на Джули.

– Я вижу, как трудно… Ну что ж, мне нужно идти. – Он пошел дальше.

– Где Ниам? – спросила Джули.

– Проголодался, – сказал мистер Сарпонг, одной рукой дергая Ясмин за рукав, а другой – махая в направлении буфетной. За стеклянными дверями отчетливо виднелись пачки печения с шоколадом и сливочной прослойкой.

– Простите, – сказала Ясмин. – Я не могу их достать. – Дверь в буфетную была заперта, а ключи были только у сотрудников «Котильона» – частной компании-подрядчика, которая занималась обеспечением питания в больнице.

Мистер Сарпонг увернулся от Ясмин и бросился вперед, очевидно собираясь взять буфетную штурмом. Его мошонка пугающе ударялась о бедро. Кэтрин, спокойная и собранная, преградила ему дорогу.

– Меня зовут Кэтрин, я врач, – сказала она. – Пойдемте со мной и посмотрим, что можно сделать.

– Она их украла, – любезно пояснил он и позволил доктору Арнотт увлечь себя прочь.

– Отделению деменции нужно вдвое больше медсестер, – сказала Джули. Она выглядела изможденной. – Ты в порядке?

– Я? – переспросила Ясмин. – Нормально. – Она отвернула голову и сморгнула слезу.

– А, доктор Горами. Садитесь, – сказал Пеппердайн и продолжил писать что-то в истории болезни.

Ясмин села и стала ждать. В тесном кабинете Пеппердайна стояла духота. Он был старшим консультантом направления по уходу за престарелыми и фактически руководил им, но у профессора Шаха, занимавшего должность заместителя по лечебной работе, кабинет был намного просторнее. По крайней мере, если верить слухам. У Ясмин никогда не было причин туда заходить.

Пеппердайн перевернул страницу и снова принялся писать. Ниам права. Он недурен. Для своего возраста. Морщинки вокруг глаз, легкая седина на висках, но он вовсе не старик. Лоб высокий, но в меру и уравновешивается подбородком. Красивые, не слишком тонкие губы, и никакой горестной складки. Только вот взгляд печальный. Или даже не печальный, а скорее озабоченный? Пеппердайн кого-то ей напоминал. Какого-то исследователя Антарктики, про которого она услышала на школьной экскурсии в музей. Он походил на одного из тех мужчин с фотографий – худощавых, мужественных, с сосульками на бровях.

Он отложил ручку и поднял взгляд:

– Насчет стажировки, я полагаю.

– Простите?

– Сколько направлений сейчас нужно пройти? Двадцать? Вечно забываю.

– В общей сложности двадцать четыре, – ответила Ясмин. – Пока что я прошла десять или одиннадцать.

Она пришла в кабинет Пеппердайна, чтобы сказать ему, своему куратору, что передумала насчет медицинской карьеры. То есть не совсем так. Раньше она об этом не задумывалась. Но сегодня внезапно почувствовала, что сыта по горло. С нее хватит.

– Цель не за горами, – сказал Пеппердайн. – Прогресс налицо. – Он снова взял ручку, видимо надеясь, что разговор близится к концу. – Что ж, в травматологии, постинсультах и двигательных расстройствах отчаянно не хватает человеческих ресурсов. Будьте добры, напомните, где вы уже стажировались. С другой стороны, в данный момент в наших отделениях каждый сотрудник на вес золота. Похоже, у нас сегодня аврал?

– Кажется, я всё брошу, – сказала Ясмин.

– Да, тот еще денек. – Он откинулся на спинку стула. Поперек груди на его рубашке виднелись загибы, словно он вынул ее из пакета и надел, не погладив. Он никогда не был женат. Если бы он жил не один, то рубашка была бы поглажена, решила Ясмин. – Вы не пытались бегать? Мне всегда помогает.

– От чего?

– От стресса. Сегодня, например, я сражаюсь с бюрократией, пытаясь выяснить, почему двум врачам НСЗ, которых я пытался нанять, отказали в визах. Когда я отправляюсь на пробежку… Проблема никуда не девается, однако я обретаю некоторое, к-хм, самообладание.

– Дело не в стрессе, а… – В чем же? Всё достало? Работа не оказалась сплошным праздником? Чего она ожидала от врачебных будней? Ее долг – служить нуждам других, а не только своим собственным. Ниам вывела ее из равновесия. Вот настоящая причина, по которой она сейчас сидит здесь. Какое Ниам дело до поведения Джо? Как бы он себя ни вел, это не касается никого, кроме него и Ясмин.