Брак по любви

Ясмин пробиралась между жестяным корытом, полным дров и мешков с гравием, бамбуковым вигвамом, который летом служил шпалерой для стручковой фасоли, и кустами клубники, буреющими под рваной сеткой. На занятия она махнула рукой. Ма стояла в полуразвалившейся теплице, бессмысленно глядя на стойку для шляп. О чем она задумалась? Что у нее за заботы? Раньше Ма все время чем-то занималась, но, начав ходить в гости к Гарриет по два-три раза в неделю, стала вести себя необычно, будто носила при себе какое-то тайное сокровище. Нелепость, да и только.

Когда Ясмин толчком открыла дверь в теплицу, Ма вздрогнула.

– Я только вышла за помидорами. – Она задрала сари, показывая грязный подол, словно вихрь огородничества закружил ее помимо воли.

– Ма… – начала Ясмин и замялась. – Ты можешь мне толком рассказать о том… как ты познакомилась с Бабой? Как ты поняла, что хочешь за него замуж?

Аниса повернулась к кусту помидора и принялась обрезать его и прищипывать.

– Не знаю. Что тебе рассказать? Не знаю.

– У тебя когда-нибудь возникали сомнения?

– Было очень сложно, – ответила Ма, поясняя свои слова замысловатыми движениями головы.

Теплица служила последним пристанищем для собираемого Анисой хлама и лишней одежды. Ясмин села на черный мусорный мешок, набитый старым тряпьем и подушками. Из мешка вырвался запах плесени, смешавшийся с пьянящим ароматом томатной ботвы.

– Тебе не казалось, что ты рискуешь? В смысле с Бабой.

– Разве бывает брак без риска? Нет. Брак без риска невозможен.

– Просто… Я рискую с Джо.

– Если любишь, все остальное тебе нипочем, – сказала Ма. – Любовь – это самое главное, а когда появляются проблемы, ты можешь с ними справиться.

Ма справилась со многим. Наверное, требовалась огромная смелость, чтобы заявить основателю и президенту «Хуссейн индастрис», что она хочет выйти замуж за нищего мальчишку без высшего образования.

Хашим Хуссейн – Наана для Ясмин и Арифа – был одет в белую курта-паджаму, такую же белую, как его белая борода, ослепительная на фоне его кожи. Он сидел в плетеном кресле под потолочным вентилятором в приемной, заставленной мягкой мебелью. Стоило сесть в нее, как у вас мгновенно потели зад и спина. Слуги в его присутствии крались, словно побитые псы, ретивые, настороженные и робкие. В их первый приезд девятилетнего Арифа и одиннадцатилетнюю Ясмин, отмытых и проглотивших языки, с прилизанными, блестящими от кокосового масла волосами, представили пред его очи. Он поманил к себе Арифа, но тот шагнул назад, и Ясмин пришлось его слегка подтолкнуть. Наана схватил Арифа, зажав его худенькую руку между большим и указательным пальцами. После беглого осмотра он отпустил его, и Ариф бросился наутек и спрятался за ногами Ма. Ясмин собралась с духом, готовясь к своей очереди, но, к ее разочарованию, Наана ее не подозвал. Оставшиеся две недели она дожидалась возможности произвести на него впечатление, но подходящий случай так и не представился. Шанс не выдался и в следующий их приезд, а потом оба родителя Ма скончались.

Наверное, сначала Ма рассказала про Бабу своей матери, которую Ясмин и Ариф называли Наани. У Наани были глаза-изюминки и крошечные ступни. Удивительно, что она вообще могла ходить. Большие пальцы на ногах были размером с орехи кешью. Ясмин заметила, что, оказываясь в одной комнате с Бабой, она всякий раз покрывала волосы, хотя при других родственниках мужского пола так не делала. В то время Ясмин посчитала это знаком уважения, но теперь догадалась, что Наани так и не приняла Бабу. Да, Гарриет права – Ма и в самом деле замечательная женщина. Она преодолела все преграды на пути своей любви.

– Спасибо, Ма, – дрогнувшим голосом сказала Ясмин. Вот уже много лет она не чувствовала себя настолько растроганной маминым браком по любви. Ма не словами, а своим примером научила ее, что любовь побеждает все.

Аниса подняла ведро с помидорами и протиснулась мимо Ясмин, рассеянно погладив ее по голове.

Они отнесли дары осени – тыквы, кабачки, морковь, свеклу, лук – в кухню, кладовую и, большей частью, в гараж, по-прежнему набитый остатками сорванной дворовой распродажи, затеянной Анисой.

– Я приготовлю много чатни, – объявила Ма, словно ее охватило внезапное вдохновение и этот исход не был предопределен окружающим их сельскохозяйственным изобилием.

На улице, сразу перед дверью в кухню, между стеной, покрытой камешковой штукатуркой, и навесом для мусорных баков, был солнечный уголок. Они сели на табуреты, чтобы передохнуть. Ма развязала свою паллу и промокнула ею лицо, а Ясмин принялась выковыривать землю из-под ногтей.

Через какое-то время Аниса сказала:

– Я живу тут так долго в этом доме. Так много-много лет. – Ма вздохнула, и полоска смуглого живота между сари и блузой заколыхалась. Она наморщила маленький круглый нос. – Почему мы не поселились в Уэмбли? Индийцы должны жить в Уэмбли, в Саутолле или, еще лучше, в Тутинге. В Саутолле хорошо, но в Тутинге больше мусульман.