Брак с летальным исходом

Далее мелким шрифтом шло подробное описание расследования. «После убийства, совершенного на приеме у лорда… наши агенты сумели выйти на след преступников… внедрившись в лабораторию… лица скрывали маски… изъято тринадцать коробок кацина и других опасных зелий… арестованы и впоследствии сосланы на медные рудники господин Б., господин Г., Ю. и Т. По подозрению в причастности к этому делу господин С., господин А. и Л. были лишены лицензий зельеваров без права их последующего восстановления. С гордостью сообщаем, что данная операция признана самой успешной в текущем году, весь офицерский состав получил благодарность от короля Иллирии Федерико Леони II».

«Господин Лайнус Честер» и «его супруга» в данной статье почти не были упомянуты. Лайнус… сейчас я уже почти не могла вспомнить его. Он остался в памяти нечетким, расплывчатым силуэтом: неизменные в любую погоду светлые костюмы, густая грива пшеничных волос, таких нетипичных среди смуглых и темноволосых жителей Аллегранцы, и обаятельная улыбка, располагавшая к себе деловых партнеров и заставлявшая девичьи сердца биться чаще.

Однажды Лайнус признался, что был очарован мною с самой первой встречи. Мне сложно поверить в эту историю. Что такого сумел разглядеть молодой красавец, встретившийся с друзьями в уличной кофейне у опоясывавшей старую часть города крепостной стены, в усталой путнице, прижимавшей к себе маленький чемоданчик и застывшей в немом изумлении перед высокими коваными воротами Северной арки, не замечая несущейся на нее лошади? Конечно же Лайнус не смог остаться в стороне и, покинув друзей, бросился наперерез обезумевшему животному. Он спас мне жизнь, помог подняться на ноги, а потом, сжав мои дрожащие от пережитого страха и холода руки горячими пальцами, одарил широкой улыбкой и настоял, что я должна составить им компанию, потому что оберегать столь очаровательную особу сегодня и всегда – его долг и прямая обязанность.

Разумеется, я не могла не влюбиться.

Притянув к себе еще одну подшивку газет, я зачем-то отыскала тот самый выпуск, который был напечатан в день, когда я впервые пересекла границу Аллегранцы. «Переизбрание лорда Сайруса Ранье на пост городского главы было отмечено грандиозным приемом в ратуше». «Первая партия накопителей СМТ поступила для освещения городских улиц». «Лорд Джоаккино Себастьяни отбыл с инспекцией в восточные провинции Аллегранцы». «На следующей неделе ожидается резкое потепление: уровень воды в Гранне поднимется на три деления».

Тогда тоже был конец зимы. Восемь долгих лет назад…

Дальше смотреть отчего-то не хотелось. Истории незнакомых людей, чьи-то жизни и хлопоты, расследования, приемы, успехи и неудачи не вызывали во мне прежнего любопытства. Где-то глубоко внутри я чувствовала, что и сама не хочу вспоминать. Мысленно возвращаться туда, где были циндрийские специи, кровоточащий порез, белым шрамом перечеркнувший запястье, огненные лилии на воде и жар ладоней мужчины, чьего лица я так и не сумела увидеть. Уж лучше считать, что моя жизнь началась тогда, когда я, спустившись с подножки почтовой кареты, в первый раз ступила на каменные мостовые Аллегранцы, ставшей с тех пор моим единственным домом.

Со вздохом я возвратила газеты обратно на полку и долго сидела в библиотечном кресле, со щемящей тоской невидяще глядя в пустоту.

* * *

Прошла неделя, а лорд Кастанелло в поместье так и не появился. Я бродила по дому, не находя себе места и подходящего занятия для ума, чтобы отвлечься от мыслей об отравителе, гибели леди Жиневры и леди Эрлисии, а главное – о самом лорде Кастанелло.

Признаться, я ждала возвращения лорда. Все, что я узнала и услышала за это время, заставило меня по-новому взглянуть на супруга. Лорд, представший передо мной в воспоминаниях Мелии и кусочках газетных статей, мало походил на хладнокровного убийцу и отравителя. То, что казалось мне жесткостью, холодностью, отстраненностью, скрывало всепоглощающее одиночество. Потерявший трех жен и переживший трагедию с сыном, лорд вел себя так, словно давным-давно оставил всякую надежду на счастье. Неудивительно, что он согласился помочь господину Кауфману, когда аптекарь предложил снять с костра его помощницу, женившись на ней. Отношение лорда ко мне красноречивее любых слов показывало, что вряд ли у него существовали какие-либо ожидания, связанные с вынужденным браком.

Очередное разочарование.

Думать об этом отчего-то было очень грустно.

Меня разрывало от противоречивых чувств. Я то порывалась прямо сейчас написать лорду письмо и попросить вернуться, чтобы рассказать обо всем, поделиться своими находками и попросить помощи в поисках таинственного убийцы, то тут же одергивала себя, глупо обижаясь на супруга за беспочвенные обвинения и нежелание прислушаться. Да, в конце концов, дела предыдущих жен могли волновать лорда ничуть не больше, чем сейчас волновали мои. А мне стоило в первую очередь беспокоиться о собственной безопасности.