Брат болотного края

Лежка сбросил с плеч мешок и пошел по склону оврага, зорко поглядывая под ноги. Что не Аксинья теперь матушка его, а Глаша, сказать он не решился, и слова эти долго потом жгли язык. Не проговоренные, будто стыдные. Не проговоренные, но пришедшие от самого сердца.

Он долго выбирал камни. По одному на каждого. Серый с рябой спинкой — для мертвой тетки, шершавый и увесистый — для Демьяна, три одинаковых блеклых голыша — для ряженых. Для себя нашел круглый и тонкий, почти не камень, пластинка каменная, но скругленный по краям, будто водой оглаженный. Покрутил его в пальцах, и тот ладно лег в ладонь, словно и был там всегда.

А вот для Леси камешек все не находился. То слишком тяжелый, то грубый, то с влажным брюшком. Лежка отбросил в сторону все серые голыши, покопался в канаве, но так и не нашел нужного. Все ходил, перепрыгивал через топи, скользил по кочкам, искал.

Лес оживал под лучами полуденного солнца. Шумел кронами, шептал в чаще, призывно склонял головы, покорный ветру и силам, что чуяли все, кроме Лежки. По стволу поваленной сосны бесстрашно сновала белка. Ее тяжелый хвост рассекал воздух, удерживая шаткое равновесие. Зверек перебирал лапками, поглядывал лукаво, даже посвистывал, привлекая внимание. Лежка подошел ближе, протянул пустую ладонь. Белка проворно подскочила, повела носом, чихнула рассерженно и припустила прочь.

— Зачем зверье пугаешь? — раздалось за спиной.

Лежка вздрогнул от неожиданности, вскрикнул почти, но из кустов боярышника выбрался Демьян.

— Ты чего тут? — Видеть брата не хотелось, но тот шел навстречу, ухмыляясь в косматую бороду.

— Бабы волнуются — ушел за камнями и пропал. Что, в лесу камней не осталось?

Его куртка поскрипывала при каждом движении, нездешние ботинки позванивали клепками. Брат вовсе не походил на Хозяина. Но в спокойной уверенности своей, в широте плеч, в прищуре лесных глаз читалось право сильного. Лежка потупился.

— Особенные ищу. Каждому свой.

Демьян глянул с интересом.

— А то не сработает, — пояснил Лежка, откидывая в сторону еще один не-Лесин камень.

— Откуда знаешь-то? И правда Аксинья учила?

Смешок щекотнул в горле у обоих.

— Глаша. Давно еще.

Прямой луч, бьющий через окно в пол. Мамины чуткие руки перебирают медуницу. Цвет к цвету. Стебель к стеблю. Камень к камню.

— А мне их ворожба никогда не нравилась, — признался Демьян и прислонился к поваленной сосне. — Травы эти, заговоры. Не разобраться.

— Просто ты не слушал.

Серые, черные, выпачканные в грязи, поросшие мхом. Ни один не подходил Лесе. Не отзывался ее именем. Сомнения ворочались в душе: вдруг лес не подаст знака, не дарует защиту пришлой девке? Как тогда сберечь ее?

— Некогда мне было, все на волю рвался. — Демьян покрутил в руке сухую шишку. — Но другое, теткам незнакомое, я крепко выучил. Хозяйскую науку. У тебя с ней как?

Вопрос хлестнул наотмашь, Лежка делано пожал плечами.

— Меня Батюшка не учил. Не тот я сын.

— Того и не было, Олег, — глухо сказал Демьян. — Выдумки все, сказки старые. Ты не тот. Я не тот. А тот где?

— В топи болотной…

Слова сами сорвались с губ. Казалось, даже ветер стих, перестал шептать в кронах, ожидая, что земля расколется, пойдет трещинами, наполнится жижей. Ничего не случилось. Только Демьян сплюнул под ноги да растер.

— Если захочешь, я тебе расскажу.

— Что? — не смея обернуться, спросил Лежка.

— Все, чему Батюшка меня учил.

Белка сбежала вниз по соседнему стволу, спрыгнула на землю и замерла в траве, будто лес сам в ее обличии захотел услышать ответ.

— Я не тот сын, — твердо ответил Лежка, раскапывая ямку под увесистым валуном, — вдруг там прячутся малые его братья. — Меня учи-не учи, без толку. То наука Хозяина. Твоя, Демьян, наука.

Демьян размахнулся и швырнул шишку далеко в бурелом. Белка испуганно взвизгнула и поспешила забраться повыше.

— Я уйду. Исполню обещание. И уйду, — сказал он и оттолкнулся от ствола. — Не могу я тут, не мое это. Лес, ворожба. Не Хозяин я, чужак. А ты свой. Тебе и оставаться. Если захочешь, всему тебя научу. Будешь лесовым.

— А если не захочу? — Кровь оглушительно стучала в ушах, Лежка не слышал ни себя, ни брата, ни леса, склонившегося над ними.

— Тогда не лес здесь будет, а болото гнилое, — решительно отрезал Демьян. — Ты уж подумай, брат. Крепко подумай. — И зашагал прочь, только плечом задел, несильно, ободряюще.

Лежка не мог сойти с места, будто ноги вросли в самую глубь, как старые корни. Он смотрел вслед брату и не мог поверить в услышанное. Демьян, будто почуяв взгляд, обернулся на ходу, но тут же споткнулся, взмахнул руками, чтобы не упасть. А когда глянул вниз, то проворно нагнулся и поднял зеленоватый голыш.

— Небось к тебе просится, — ухмыльнулся Демьян, бросил камешек Лежке и скрылся в боярышниковом полумраке.