Брат болотного края

— Чего смотришь? — спросила она. Подобрала длинный подол, шагнула ближе, расплескивая воду. — Фекла я. Берегиня озерная.

Леся дернулась, рассеянно складывая в памяти все, что слышала она про имя это, и про ту, что носила его, да потеряла. А вместе с именем разум, а вместе с разумом жизнь.

— Ты!.. — выдохнула она.

— Признала, что ли? — Фекла оскалилась. — Небось, нашептали тебе родственнички, как безумная Фекла слюни пускала? А как деру дала?

Леся попятилась, схватилась за корягу, обошла ее, будто прогнившее дерево могло спасти ее от злобной девки.

— Ты сестру свою… — начала она.

Фекла поморщилась.

— Болото меня попутало. Обмануло. Не нужно было Стешку резать, знаю. Да вышло так. Не отменишь. — И тут же опустилась перед хрипящим Лежкой в воду. — Гляжу, не я одна кровь родную в землю лью. Уж не волчок ли его подрал?

Леся молча кивнула. Лежка держался за травинку, повиснув на ней за краем последнего вдоха. Синие губы силились подобрать кровавую пену, но та стекала на грудь и дальше, до самой воды, что уже поднялась Лежке до пояса. Фекла потянулась к брату, откинула с его лица свалявшиеся волосы.

— Жалко как… — вздохнула она. — Красивый был. Добрый… Не уберег его лес. И Глаша старая не уберегла.

— Помоги, — чуть слышно попросила Леся.

Фекла только плечами пожала.

— Да как ему поможешь? Уходит он. Дух его утомился в теле попроченном. Отпустила бы ты его, девка. Так лучше будет.

— Помоги! — с силой выкрикнула Леся.

Голос взвился над водой. Зашумел взволнованный камыш. Фекла глянула на нее с интересом. Поднялась на ноги. Концы ее рыжих волос намокли, она отжала их, задумчиво запрокинув голову к небу, где кружили белые лебедицы.

— Ну, раскричалась, — примирительно фыркнула Фекла. — Разбудишь еще…

— Кого? — спросила Леся, наблюдая, как по мягкой дуге снижаются к воде лебедицы.

— Знамо кого. — Фекла растянула губы в хищной улыбке. — Того, кто на дне спит.

Озеро безмолвно слушало, как насмехается призванная беречь его и чтить. Ничего не волновалось в глубине, не подавало знаков и себя выдавать не спешило. Глубок сон, нечего сказать.

— А есть там кто? — Леся прислушалась к себе, но ничего не почувствовала.

Это лес откликался в ней. Это лесу достаточно было силы, чтобы шуметь и скрипеть, отвечая на вопросы, следя за теми, кто их задает. Озеро же равнодушно плескалось. И даже проклятый зыбун, полный мертвых тварей, не тревожил его. Будто не было того, кто мог бы тревожиться.

Шесть белых птиц, тревожных и прекрасных, как первый снег, опустились на воду и тут же сбросили оперенье, без следа истлевшее в тот же миг.

— Если б знать, что есть он там, — ответила Фекла, хоть Леся и не просила ответа. — Может, не было б так тошно плескаться в луже его проклятой. Может, издохнуть бы так не хотелось.

Распрямила плечи и пошла к товаркам. Мокрые рыжие космы облепили стройное тело, жаждущее тепла и жизни так же отчаянно, как умеет одна лишь молодость. Тело, отданное чужой волей спящей воде, чей сон давно уже обернулся смертью. Леся сжала плечо Лежки, тот не откликнулся. Дух его устал рваться на свободу. Тело устало страдать и биться в последних судорогах.

— Ничего, скоро уже, — шепнула Леся и пошла к лебедицам, ждущим, не отрывая от нее озерных глаз.

— Говоришь, забрать его нужно? — спросила у Феклы одна из них, с длинной смоляной косой без единого светлого волоса. — Так потонет он, и делу край.

— Он и так уже… Не живой. — Фекла сморщилась, закусила губу. — Может, приберет его озеро к себе. Лесовой его знает…

— Не бранись, сестра, — оборвала ее третья. — Веста правду говорит, не поможет лесному мальчику озеро. А Хозяин спас бы, будь ему в том прок.

— Вечно ты Хозяина поминаешь шепотом, будто слышит он тебя. — Фекла повернулась к товаркам, оставшимся стоять поодаль по пояс в воде. — Унесем мальчишку в озеро, ясно вам? Я так решила. Или мало тебе этого, Веста?

Леся слушала их, не вмешиваясь. Были бы перед ней лебедицы, то шипели бы и длинными шеями гнулись, а берегини только словами и могли друг друга колоть. Сколько хочешь прячь человечий дух в звериной тело, все равно наружу рвется. И пока они спорили, щелкая зубами, как клювами, Леся чувствовала лишь холод воды, плещущейся у колен. Лежка не шевелился и не хрипел. Он, наверное, умер уже. Дух его оторвался от тела и улетел в небо. Синее-синее, высокое-высокое. Туда, где ждет его Батюшка с Аксиньей, сестра любимая и волк. Туда, где лес — не лес, а зеленый лоскут, хоть бери его, сворачивай тряпочкой и в карман прячь.

— Заберем мы его, — окликнула Фекла Лесю. — Чем болото не шутит, может, вернется еще. Или нет. Все лучше, чем в лесу гнить. Как тетка моя сейчас. Да? — ухмыльнулась она зло.