Братья

– Забавушка… Доченька… Да разве ж я знал… Ах, была бы жива твоя матушка. Огнезар, всегда казавшийся братьям выкованным из той самой стали, которую с таким умением превращал в мечи и посуду, осел на скамью, спрятал лицо в широкие ладони.

– Ну, а вот теперь пойдем. – Вольга дернул за рукав брата. – Надо с Нечаем поговорить.

Оставив Забаву на руках матери, Мишата побежал к корчме дядьки Мала, где всё ещё слышались голоса припозднившихся гуляк. Он очень боялся опоздать. И, как оказалось, не зря. Одним из последних, кто ещё оставался в общинном доме, был именно тот человек, с которым Русаю надо было поговорить.

Нечай как раз спускался с крыльца.

– Домой торопишься? – спокойно спросил его Мишата. Он сдерживался, не желая ошибиться.

– А ты что, проводить меня надумал? Так я не красна девица. – небрежно, с издёвкой протянул сын старейшины.

– Это верно. – кивнул Мишата, и ухватил Нечая за плечо. Тот попытался скинуть руку, но Мишата держал крепко. – А вот проводить я тебя всё-таки провожу. Только не домой, а к баньке, где тебя ждёт Забава.

– Какая такая забава? Что ты ещё надумал, Мишата? – удивлённо приподнял брови Нечай. Он был немного хмелён, весел и разгорячён нынешним празднеством. Ему не было дела ни до чего, кроме новенького пояса, стянувшего нарядную рубаху. Но спустя миг в глазах сына старейшины мелькнула быстрая тень, подтвердившая догадку Мишаты. Он прошипел, наклоняясь к уху растерявшегося Нечая:

– Да та Забава, которая летось с тобой гулять ходила, а нынче в прорубь прыгнула. Не знаешь, почему?

– С чего бы мне это знать? – оттолкнув Мишату, сказал Нечай. Но уже не так громко и совсем не так задиристо. Он бы явно был ошарашен неожиданной вестью.

Вместо ответа Мишата, так и не выпустивший рукав Нечаевой куртки, потащил его за собой. Спустя малое время они уже были около двора солевара. По пути Мишата ещё раз прикидывал, не свершает ли он ошибки.

– Почем мне знать, что это мой ребенок? – хотел ответить Нечай. Братья не дали ему договорить. Подхватив под локти, повели домой. Огнезар все еще сидел на лавке, держа бледную, беспамятную Забаву за руку.

Увидев в окошко Любавичей, ведущих Нечая, Огнезар с мрачным видом вышел из маленькой избушки.

– Почем мне знать, что это мой ребенок? – Нечай, уже набравшись смелости, смотрел кузнецу прямо в глаза. Огнезар только что рассказал ему о своем разговоре с дочерью. Мишата и Вольга стояли рядом с кузнецом. – Эти вон, двое, тоже ошивались на кузне чуть не каждый день. Может, кто из них Забаву спортил, а теперь все на меня свалить хотят.

Мишата потряс головой – неужели Нечай только что обвинил в том, что это из-за него едва не погибла Забава? Вольга тоже стоял с открытым ртом, выслушав этакую нелепицу.

Огнезар же покосился на парней с подозрением. Они и впрямь бывали на кузнице каждый день, и не раз он замечал, как оба брата о чем-то болтают с Забавой. Может, и впрямь… Но Любава ясно сказала, что отец ребенка – Нечай.

Неизвестно, чем бы кончился этот разговор, если бы не пришла взволнованная Любава. Огнезар встрепенулся – не стряслось ли чего с дочкой. Нечай под строгим взглядом ведуньи как-то сжался, притих. Любава же кивнула Вольге – идем, мол. Тот поспешил за ней. Мишата остался с Огнезаром и Нечаем. Один против двоих.

– Дядька Огнезар, да вы ж меня знаете. Меня же железо слушаться перестало бы. И Забава на меня не смотрела. Зато вон на посиделках только около него и вертелась. – Мишата кивнул на Нечая.

– Да мало ли девок вокруг меня крутится! Это я что, на каждой буду жениться должен! – Нечай возмущенно вскочил со скамьи. Вокруг красавца Перваковича и в самом деле постоянно собиралась стайка хихикающих в кулачок девчонок.

Огнезар, казалось, их не слышал. Он смотрел в след Любаве и Мишате. Что-то там еще приключилось с его доченькой?

– Хватит вам, пустобрехам. – Неожиданно резко одернул он парней. – Была бы Забавушка жива-здорова… А там уж разберемся. – Ты, лучше, малый, сходи, посмотри. как она там. – Огнезар просительно посмотрел на Мишату. Но сам же не выдержал и пошел вслед за ним. Нечай потоптался в одиночестве, и, видя, что его никто не держит, пожав плечами отправился восвояси.

Огнезар и Мишата остановились, не решаясь войти в баньку, хотя дверь была приоткрыта. Из жарко натопленной бани валил пар. По свежему белому снегу тянулась голубоватая цепочка следов. Любава, с распущенными волосами, с чащей питья в руке, казавшаяся воплощением богини в неверном освещении очага стояла над Забавой, вытянувшейся на лавке.