Братья Булгаковы. Том 2. Письма 1821–1826 гг.

Затормошили меня с комиссиею, но дело идет порядочно. Все кредиторы, с коими предварительно мы говорили, согласны на наше предложение, и многие уже подписали, даже Юсупов и Вяземская согласны. Все, кто приходили вчера в комиссию за процентами, убеждены были мною и тут же подписали. Подлинно, ничего для них нельзя придумать выгоднейшего. Мадам Калам [швейцарка, наставница дочерей графа А.К.Разумовского], которая уверяет, что ты ей жизнь спас перед приходом французов, дав ей подорожную, также там была, много говорила и подписала.

Вчера у меня обедал Броневский. Он приехал сюда сдавать кадетов на службу, сбирается литографировать сражение Сенявина при св. горе Афонской и также хочет печатать прибавление к своим «Запискам». Обещал принести новое свое сочинение, которого я еще не читал. Скоро отправляется обратно в Тулу.

Константин. С.-Петербург, 28 октября 1822 года

Фельдъегерь привез мне несколько писем, о содержании коих буду тебя уведомлять по порядку.

Полетика пишет, что приехал 5 октября в Верону, обозрев Милан, Турин и Геную. После представления государю намерен ехать во Флоренцию, пробыть там шесть недель и отправиться потом в Рим. Он еще не видел графа Нессельроде и о себе ничего не может сказать. Я уверен, что он будет очень хорошо принят.

Северин. Матушевич и Фонтон, выехав из Вены 1 октября, осмотрели Венецию, Падую, Мантую, Кремону, Милан и провели время очень весело. Канова умер в Венеции. Северин прислал мне медаль, выбитую ему в память, прекрасная. Верона малоинтересна в сравнении с другими городами Италии. Русские в ней бесчисленны. Воронцов, осыпанный милостями его величества в Тегернзее, приедет к нам через несколько дней триумфатором.

Фонтон описывает также свое путешествие. Мишо в Вероне. Он растолстел. Ждут скоро добрейшего Италийского. Театр довольно большой, но опера не из лучших. Зато в Милане она великолепна. Музыка Меркаданте призвана соперничать с музыкой Россини.

От Шредера также получил письмо, через Верону, от 16 сентября: «У меня была лихорадка, продержавшая меня в постели 9 дней, и я принужден был вернуться из Экс-ла-Шапели, не приняв всех своих ванн, потому что Поццо получил приказ отправляться в Вену и поставил меня начальником канцелярии.

Что говорить о доблести Бенжамена Констана, который только и дерется на дуэлях? Он хром, уже не может стоять и был вынужден улаживать последнюю ссору, сидя на стуле; поскольку обмен выстрелами никого не ранил, злые шутники уверяют, что под ним были убиты два стула. Впрочем, эти мелкие насмешки огорчают его меньше всего, ибо либеральная партия воодушевлена как никогда, и уже несколько месяцев положение во Франции укрепляется. Месье де Вилле, стоящий во главе правительства, с удивительной ловкостью пользуется материалами, завещанными ему герцогом Ришелье. Он разворачивает обширную деятельность, он суров и справедлив, заговорщиков более не прощают, и, таким образом, долгой безнаказанности, порождавшей все новые преступления, пришел конец.

У нас здесь уже две недели добрый Волков. Его жена позавчера родила сына. Он живет в Сен-Жерменском предместье, и я вижу его не так часто, как хотелось бы, особливо теперь, когда принужден много бывать в обществе. Князь Хованский (Ник. Ник.), который также приехал, скучает, кажется, в Париже и думает воротиться на зиму в Германию. Передавай тысячи учтивостей твоему добрейшему брату».

Константин. С.-Петербург, 1 ноября 1822 года

Юшков рассказывал, какое празднество было в Рябове у Всеволожского. Три дня пировали по поводу, кажется, его именин, и все это время беспрестанные были сюрпризы, и все превосходно. Обедало 120 человек, всем были комнаты и все нужное во все три дня. Были спектакли русские, французские, оперы, балеты, фейерверки, ярмарки, картины, шарады, концерты, одним словом, такого праздника Юшков никогда и не видал.