Поди-ка, какие ныне болезни! Подагра в пупке! Когда будет она у Боголюбова в языке? Он вздор врет и вздоры пишет к Урусовыми, о Дмитрии Павловиче. Правда и то, что они не очень ему верят.
Вяземский приехал сюда дня на три с княгинею, которая брюхата. Он очень недоволен цензурою, многое конфисковавшей в статье его о «Кавказском Пленнике», помещенной в № 49 «Сына Отечества». Я с ним и Сергеем Тургеневым обедал вчера у Жихарева, где очень приятно провели время до семи часов вечера. Жихарев кланяется тебе, а сестрам велела очень кланяться жена его, бабенка предобрая и премилая.
Очень тебя благодарю за указ о Полетике. Знаешь ли, что для меня это устройство лучше сенаторства? 3500 рублей впредь до определения к месту, да 3500 рублей с курсом еще. Кто велит ему когда-нибудь определяться к месту, то есть лишиться большого оклада и нажить себе хлопот! Это и без 2-го Владимира было бы славно. Ай да Американец; меня очень это обрадовало.
О переделке архивского дома писал мне Малиновский. Хорошо сделал, что сохранил древнюю его наружность. Она идет к Архиву. Азанчевского я знаю; он также секретарем, кажется, в Библейском обществе.
Вчера Юшков присылал звать к себе на концерт. Так как не его день, то я и полагал, что будет что-нибудь чрезвычайное, и уверен был, что он звал Гурьева. С полчаса пробыв с Манычаром у князя Салтыкова, пустились к Юшкову; точно, собралось общество, граф Гурьев и он сам. Концерт был прекрасный, пели его люди арии, дуэты Россиниевы, и очень порядочно; но что было восхитительно, это концерт, который Львов играл на скрипке.
Посылаю тебе список нашим выборам. Все старые утверждены, кроме трех предводителей: серпуховской – князь Вяземский, что женат на дочери Ростислава Евграфьевича Татищева, в 22 шарах имел 17 черных; верейский – князь Оболенский, тоже был не выбран своим уездом, а с коломенским князем Петром Ивановичем Гагариным Обольянинов имел большую схватку. Гагарин этот – миллионщик, скряга, дает взаймы под большие залоги и проценты.
Он хотел отдалить от выборов одного дворянина, говоря, что он заслужил нарекание публики. Обольянинов отвечал: «Человек может быть жертвою клеветы, время его оправдает; а я почитаю недостойными выборов только тех, которые грабят, которые берут по 20 процентов». Долго оба петушились, но, наконец, Гагарин был отринут значительным большинством. Обольянинов, благодаря за доверенность дворян, не хочет, однако же, остаться. Старший кандидат по нем (ежели подлинно он отойдет) князь Василий Алексеевич [Хованский, тесть А.Я.Булгакова]; только, между нами сказано, не очень лестно для него получить в 376 шарах 128 черных. Я думаю, что Обольянинова уговорят остаться. Завтра будут выбирать судей, исправников и прочую мелюзгу. Кашкина хотели баллотировать в губернские предводители, но он был догадлив, отказался от чести, боясь черных шаров. Народу было множество, а особенно зрителей.
Брошюрку графа Кочубея я еще не успел начать читать, а должна быть любопытна. Вчера был я зван на вечер к Сонцову; были тут: Тургенев, Вяземский, Жихарев, молодой Юсупов, Василий Львович и Александр Михайлович Пушкины; этот того, по обыкновению, дурачил и ругал. «Кто тебя просил написать ко мне глупое послание, да и напечатать еще его в твоих сочинениях, которые на всех навязываешь, и никто их не берет? Это делает другой, такой же дрянной поэт, как ты, – Хвостов; но этот, по крайней мере, сенатор, годится при случае, а ты ни к черту не годишься». Смешнее всего, что Василий Львович серьезно все принимает и оправдывается. Вяземский сегодня опять уезжает в деревню. Приезжал с женою только для Апраксина спектакля.
Здесь есть общество поощрения художников. Меня также выбрали туда членом. Выбор этот лестен, потому что, по уставу, у кого даже один черный балл, тот уже не может быть членом. Оно составлено из людей весьма почетных и почтенных. Вчера был я вечером в заседании у Кикина, у коего собирается еженедельно по вторникам комитет.