Братья Булгаковы. Том 2. Письма 1821–1826 гг.

Иван Иванович Дмитриев приехал и всех удивил своим приездом. Здесь уже начали давать ему разные места, по обыкновению.

В субботу был я у князя Салтыкова на концерте. Это был день его рождения, и пропасть наехало, нашло и принесло народа. Явился султан какой-то татарский со свитою, был фейерверк и проч., так что я воротился домой во втором часу. Вчера утром было генеральное собрание Библейского общества в Таврическом дворце, куда и мы с Николаем Дмитриевичем ездили. Много было народу.

Александр. Москва, 27 июня 1822 года

Я очень благодарен графу Сакену, что он меня не забыл, и мне очень приятно будет его видеть здесь; поеду непременно, хотя бы он остановился во Всесвятском.

Подробности женитьбы князя 3. не были мне известны. Мне кажется, что теща его была просто удалой парень, тертый калач. Она разочла, что сопротивление для князя вещь новая, что оно возбудит любовь, усилит желание обладать предметом, ему нравящимся. Так все и случилось. Я не видал ее никогда; но меня всегда радует, когда богачи женятся на добрых и бедных девушках. Свадьба эта расстроила чрезмерно планы наследников Князевых; так было и с шереметевскими наследниками, когда граф Николай Петрович женился.

Ты меня посадил на иголки: не велишь еще говорить старику [доктору Пфеллеру, его сын Владимир определился на службу при посредстве К.Я.Булгакова], указ не будучи подписан, а мне бы очень хотелось обрадовать его известием о помещении сына его. Что делать, повинуюсь, дождусь будущей почты, авось-либо грозное запрещение разрешится. Славное начало! Я поехал в Неаполь на 400 рублей, а ты в Вену, и совсем без жалованья. То-то обрадуется добрый и нежный этот отец! Слава Богу, что Кутузов уцелел; в этаком корпусе горячка не шутка. Не надобно умирать никому, но лучше бы пожертвовать нашим сенатором Кутузовым, нежели вашим генералом, коего все хвалят очень.

Все, что пишешь мне о почтах, очень меня радует. Ты приобретешь себе, как говорит Тургенев, европейскую славу. Все это читаю я с восхищением, особливо как подумаю, что все это делается без отягощения для казны и для публики, с прежними ничтожными способами. Я все надеюсь, что купцы сложатся когда-нибудь и подарят тебе тысяч сто; но вижу также я и затруднения. Пусть лучше будет тебе эта милость от того, который уже столько излил на тебя щедрот.

Во время театра приехала в Москву княгиня Наталья Петровна Голицына. Думали, что явится в театр, но не была, да и Апраксиных не было никого. В ложе князя Дмитрия Владимировича была Белосельская. Я ходил к ней, поздравлял и с приездом, и со свадьбою, и с шифром. Она мне рассказывала, как все это сделалось: свадьба будет через год, невеста очень молода еще, бедный Чернышев вознаградит себя за все то, что претерпел от сатаны, первой своей жены [княгини Радзивилл, урожд. Моравской]. Здесь уже говорят, что она хочет свадьбе помешать и приехать с мужем мириться. Пустяки! Поеду завтра к старушке Голицыной; я ее, право, очень люблю, и она всегда была со мною очень ласкова.

Константин. С.-Петербург, 29 июня 1822 года

О кубке как ни рассуждай, как мне самому ни жаль, а расстаться с ним надобно. Государево повеление вышло, точно, позже; но я еще не имел дозволения принять кубок, следовательно, и не мог его получить после указа. Лавинский точно в таком же положении и два года спустя должен был возвратить табакерку, поднесенную ему виленским дворянством. О кубке государю доложено, и он одобрил мысль отдать его в церковь; так нечего и рассуждать. Поговори еще раз с Рушковским, чтоб он сие исполнил, а у меня, право, духу нет писать к нему. По крайней мере, все чиновники могут быть уверены, что письмо их навсегда сохранено будет и перейдет к Сашке [то есть к сыну], которому я и кубок назначил. Полно о сем толковать, лучше забыть.

В Головинской лотерее дела идут очень хорошо, билеты продаются как нельзя лучше. В иные дни с присыл очными деньгами сборы бывают до сорока тысяч рублей, в самые худые – здесь, в городе, продают не менее как на 5000 рублей билетов. Особливо после новых объявлений наперерыв хватают. Мы заказали колеса Берду, который очень умно их устраивает. Рад буду, когда кончится все это дело, ибо оно у меня отнимает время, а его у меня и так немного.

Александр. Москва, 29 июня 1822 года