Братья Дуровы

Однако напрасны были старания. Мысли его по-прежнему цели¬

ком были захвачены цирком.

К чести Захарова надо заметить, что как бы его ни огорчали,

ни возмущали оба мальчика, он никогда не применял к ним физи¬

ческого наказания. И на этот этот раз повел он с Анатолием уве¬

щевательный разговор.

Начал терпеливо, хотя и в высоких тонах:

—       Тебе уже семнадцатый год, ты достаточно взрослый, скоро

будешь гражданином отечества. Неужели ты не можешь понять всю

фальшь и мерзость своего выбора?! Тебе, дворянину, не подобает

быть среди уличных комедиантов, людей без роду, без племени. По¬

стыдись! Твоя страсть нелепа, дерзка...

—       Кроме цирка мне ничто не нравится...

—       Нравится грязная клоака... Вздор! Тебе надлежит быть граж¬

данином отечества, деятельным сыном своей родины, приносить ей

посильную помощь. А ты собираешься быть циркистом. Ужасно!..

Пылкие увещевания опекуна скорее достигали обратного. Юно¬

ша лишь все более укреплялся в своем решении. Правда, чтобы не

огорчать добрейшего Николая Захаровича, он избрал новую так¬

тику — не противоречить, но втайне добиваться поставленной цели.

Братья все чаще посещали цирковые спектакли.

С 1880 года на Цветном бульваре в Москве работал цирк. Владе¬

лец его — Альберт Саламонекий, выходец из Германии, сын цирково¬

го наездника и сам отличный наездник, впервые появился в России

в качестве гастролера у Карла Гинне. Предприимчивый и достаточно

дальновидный, он смекнул: «В Москве выгодно открыть собственный

цирк». Больше в кредит, чем на свои скромные средства, Саламон-

ский в короткий срок выстроил отличное каменное здание на Цвет¬

ном бульваре. Место это было выбрано расчетливо: в центре города,

где вокруг находились мелкие балаганы, зверинцы, карусели и другие

развлекательные заведения. Все они быстро закрылись, не выдержав

конкуренции с Саламонским. Единственным серьезным соперником

оставался цирк Гинне на Воздвиженке. Но и с ним Саламонский

вступил в соревнование и очень быстро взял верх.

Победа была закономерной. Вся талантливая семья Саламонского:

он сам, его жена и два приемных сына выступали в качестве наездни¬

ков и дрессировщиков лошадей. Глава семьи демонстрировал высшую

школу, выводил на арену большие конные группы, исполнял эффект¬

ные труднейшие номера — шестнадцать лошадей одновременно ста¬

новились по его команде на дыбы, а в карусели участвовало сразу

сорок две лошади.

Директор Саламонский утверждал: «Лошади — главные артисты

цирка». Но при этом добавлял: «Разнообразие — зерно успеха». По¬

тому в программе представлений были также тщательно отобранные

номера иностранных и отчасти русских артистов — акробатов, гим¬

настов, эквилибристов, жонглеров и особенно клоунов. Недаром не

очень грамотный репортер одной газеты писал: «Труппа господина

Саламонского состоит из 120 артистов, при 125 лошадях и других

дрессированных животных».

Ну как было не увлечься программой, в которой лучшие артисты

соперничали в ловкости, красоте. Г-н Калиени показывал парфорс¬

ную езду1 на неоседланной лошади, а г-н Гертнер делал сальто-мор¬

тале на скачущем коне, затем оба демонстрировали «академические

позы» на двух неоседланных лошадях.

И как было не залюбоваться высшей школой верховой езды, ис¬

полняемой такими эффектными всадницами, как г-жа Саламонская

и девица Клара Раш и кавалерами гг. Саламонским и Эспери. А кон¬

ные маневры, когда двадцать красивых и элегантных дам, сидя на

двадцати кровных лошадях, съезжались, разъезжались, строили

эффектные группы. А труднейшее сальто-мортале через десять ло¬

шадей, которое исполняли один за другим все клоуны...

Саламонский любил клоунов и очень заботился о том, чтобы на

его представлениях было весело. Ведь цирк должен отвлекать зри¬

телей от больших и малых повседневных забот. Клоуны в цирке Са-

ламопского умели развлечь, повеселить. Наибольшим любимцем пуб¬

лики был Таити-Бедиии.

Братья Дуровы обожали Таити, преклонялись перед его талан¬

том, мечтали ему подражать.

—       Мне бы хотелось быть таким, как Таити! — вздыхал Анато¬

лий.

—       Хотя бы ковры ему расстилать,— шептал Владимир.

Если бы кто-нибудь тогда им сказал: «Недалеко то время, когда

вы не только будете выступать на арене, как Таити, даже «забьете»

его»,— они сочли бы эти слова злой насмешкой.

А время это уже приближалось. Тетива лука натянулась до пре¬

дела. Оставалось пустить в цель стрелу. Но цель пока была закрыта.

Случайность помогла ее увидеть. Хотя можно ли счесть случай¬

ностью то, что ищешь с таким упорством, к чему стремишься с таким