Братья и сестры Наполеона. Исторические портреты

Между тем отношения между императором и его марионеточным королем продолжали ухудшаться, пока не приблизились к окончательному разрыву. Луи, несомненно, полагал, что если сам Наполеон мог делать герцогов и маршалов из старши́н, конских барышников и красильщиков-подмастерьев, то он, как независимый суверен, также имеет право назначить несколько голландских маршалов и восстановить дворянские титулы в Голландии, которые там существовали до революции. Вскоре Луи напомнили о чем-то таком, что ему никогда не следовало бы предавать забвению, а именно о том, что Наполеон имел один набор правил для самого себя, а другой, очень трудный, для всех остальных, включая жен, братьев, сестер, сенаторов, сатрапов и генералов на поле боя. Только в одном плане он стремился помочь Луи, уговаривая Гортензию проводить больше времени в Голландии, а не в длительных отлучках с целью посещения матери, которые вошли у нее в привычку. Но и в подобном случае, когда ему удалось убедить Гортензию воссоединиться с мужем, Луи свел на нет все его усилия, воздвигнув стену между апартаментами жены и своими собственными. Можно предположить, что одно лишь подобное действие было способно привести их в состояние постоянной размолвки. Но этого не случилось, и не только потому, что Наполеон запретил развод, но и потому, что в самом Луи теплилась почти безнадежная вера в возможность залечить раны, нанесенные невротической чувствительностью его жены и собственным подозрительным характером. В его постоянных призывах к жене можно усмотреть элементы самобичевания, как в случае, когда он появился у ее кровати посреди ночи и закричал: «Если ты только признаешься в своей неверности, я прощу тебя и мы начнем новую жизнь!»

Удар, который обрушился на королевскую чету 5 мая 1807 года, не имел ничего общего с обычными низменными склоками, так как в тот день умер от крупа шестилетний Наполеон Шарль, первый ребенок от этого брака. Такое страшное горе в дополнение ко всему прочему едва не лишило Гортензию рассудка, и понадобилось применение физической силы, чтобы оторвать ее от мертвого ребенка. При своем общем несчастье муж и жена проявляли сострадание друг к другу, но Гортензия была безутешна, понимая, что смерть этого ребенка повысила вероятность развода для Жозефины. Жозефина, также подавленная горем, поспешила присоединиться к дочери, и мадам Жюно, наблюдавшая ее отъезд, утверждает, что страх перед разводом отражался в каждой слезе, которую она проливала по молодому принцу. Гортензия в состоянии нервного изнеможения покинула Голландию для продолжительного лечения в Пиренеях и после пребывания там в течение некоторого времени, иногда в компании Луи, но чаще без него, вернулась в Париж, преисполненная решимости не только остаться в этом городе, но и получить развод.

Она недооценивала намерение Наполеона держать ее привязанной к своему мужу. Под его влиянием была предпринята еще одна попытка помирить несчастную пару. 20 апреля, почти через год после смерти ребенка, вокруг которого сосредоточивались надежды Богарне, Гортензия родила в Тюильри третьего ребенка. Это были трудные роды, и некоторое время она была серьезно больна, но в конце концов, они воссоединились с мужем в Голландии, где Луи с сатанинской ухмылкой намекнул, что, по существу, мальчик не является Бонапартом. Ревность в отношении этого ребенка (которому через сорок лет предстояло властвовать в качестве Наполеона III) проявилась в нежелании Луи приветствовать его рождение традиционным пушечным салютом. В течение некоторого времени он вообще отказывался от произведения каких-либо салютов, но потом разрешил салют из двадцати одного орудия, что соответствовало рождению королевской дочери. В качестве отцов Наполеона III в разных источниках называются де Флаот, адмирал Верюэль и молодой чиновник по имени Деказес. Но едва ли можно сомневаться, что подобные слухи распространялись Каролиной, которая все еще стремилась к признанию собственного сына наследником трона.