Братская ГЭС

Проселками
          и селеньями
с горестями,
            боленьями
идут
     ходоки
           к Ленину,
идут ходоки к Ленину.
Метели вокруг свищут.
Голодные волки рыщут.
Но правду крестьяне ищут,
столетьями
            правду ищут.
Столькие их поколения,
емелек и стенек видевшие,
шли,
     как они,
              к Ленину,
но не дошли,
             не выдюжили.
Идут ходоки,
             зальделые,
все, что наказано, шепчут.
Шаг
    за себя делают.
Шаг -
      за всех недошедших.
А где-то в Москве
                  Ленин,
пришедший с разинской Волги,
на телеграфной ленте
их видит
          сквозь все сводки.
Он видит:
          лица опухли.
Он слышит хрипучий кашель.
Он знает:
          просят обувки
несуществующей каши.
Воет метель,
             завывает.
Мороз ходоков
              корежит,
и Ленин
        себя забывает -
о них
      он забыть
                не может.
Он знает,
          что все идеи -
только пустые «измы»,
если забыты на деле
русские слезные избы.
...Кони по ленте скачут.
Дети и женщины плачут.
Хлеб
     кулаки
            прячут.
Тиф и холера маячат.
И, ветром ревущим
                   накрениваемые,
по снегу,
          строги и суровы,
идут ходоки
            к Ленину,
похожие на сугробы.
Идут
     ходоки
             полями,
идут
     ходоки
            лесами,
Ленин -
        он и Ульянов,
и Ленин -
          они сами.
И сквозь огни,
                 созвездья,
выстрелы,
          крики,
                 моленья,
невидимый,
            с ними вместе
идет к Ленину
              Ленин...
А ночью ему не спится
под штопаным одеялом.
Метель ворожит:
                «Не сбыться
великим твоим идеалам!»
Как заговор,
             вьется поземка.
В небе
       за облака
месяц,
       как беспризорник,
прячется
        от ЧК.
«Не сбыться! -
              скрежещет разруха. -
Я все проглочу бесследно!»
«Не сбыться! -
              как старая шлюха,
неправда гнусит. -
                  Я бессмертна!»
«В грязь!» -
              оскалился голод.
«В грязь!» -
              визжат спекулянты.
«В грязь!» -
              деникинцев гогот.
«В грязь!» -
              шепоток Антанты.
Липкие,
        подлые,
                 хитрые,
всякая разная мразь
ржут,
      верещат,
                хихикают:
«В грязь!
          В грязь!
                   В грязь!»
Метель панихиду выводит,
но вновь - над матерью-Волгой
идет он
        просто Володей
и дышит простором,
                  волей.
С болью невыразимой
волны взметаются,
                брызжут.
В них,
       как в душе России,
Стенькины струги брезжут.
Волга дышит смолисто,
Волга ему протяжно:
«Что,
      гимназист из Симбирска,
тяжко быть Лениным,
                    тяжко?!»
Не спится ему,
               не спится.
но сквозь разруху, метели
он видит живые лица,
словно лицо идеи.
И за советом к селеньям,
к горестям
          и боленьям
идет
     ходоком
            Ленин,
идет
     ходоком
             Ленин...

* * *