Братство Кольца

— Прекрасная вещь, верно? — сказал Бильбо, поднося ее к свету. — И полезная. Эту кольчугу дал мне Торин. Перед уходом я забрал ее из Мичел-Дельвинга и упаковал вместе со своим багажом. Все, что напоминало мне о путешествии я взял с собой – кроме Кольца. Но я не думал использовать кольчугу, и теперь она мне не нужна, разве что поглядеть иногда... Надев, ты едва ли почувствуешь ее вес.

— Я думаю... Я думаю, мне она не подойдет, — усомнился Фродо.

— То же когда-то сказал и я, слово в слово, — заметил Бильбо. — Но пусть ее вид тебя не тревожит. К тому же ты можешь носить ее под одеждой. Ну же! Ты должен разделить со мной эту тайну. Никому не говори о ней! Зато мне будет спокойнее, если я буду знать, что она на тебе. Мне кажется, она не поддастся даже ножам Черных Всадников, — закончил он тихо.

— Хорошо, давайте, — согласился Фродо. Бильбо надел на него кольчугу и прикрепил к сверкающему поясу Жало, а поверх кольчуги Фродо натянул свои видавшие виды штаны, рубаху и куртку.

— С виду хоббит как хоббит! — одобрительно сказал Бильбо. — Но теперь ты не так прост, как кажешься на первый взгляд. Желаю тебе удачи! — Он отвернулся к окну и попытался замурлыкать песенку.

— Бильбо, я не могу как следует отблагодарить вас за это и за всю вашу прежнюю доброту! — сказал Фродо.

— И не пытайся! — ответил старый хоббит, оборачиваясь и хлопая Фродо по спине. — Ой! — вскрикнул он. — Теперь тебя и по спине не хлопнешь, уж очень ты твердый! Помни: хоббиты должны держаться вместе, особенно Бэггинсы. А взамен я прошу только вот о чем: будь осторожен и возвращайся с новостями и любыми старинными песнями и сказками, какие услышишь. А я постараюсь до твоего возвращения закончить книгу. Мне бы хотелось написать и другую, если хватит времени... — Он замолчал и, вновь отвернувшись к окну, тихонько запел:

Я сидел у огня и вспоминал
  обо всем, что за жизнь повидал:
луга в цвету и бабочек
  былых, минувших лет.

Листву златую и паутинки

  осеней былых,
утренний туман и серебристое солнце,
  и как ветер ерошил мне волосы.

Я сидел у огня и размышлял,

  каков будет этот мир.
Когда наступит зима без весны —
  весны мне уж не видать.

Ведь на свете столько еще всего,

  Что я так и не повидал, —
В любом лесу, любой весной
  Иной зеленеет литок.

Я сидел у огня и размышлял,

  вспоминая давних знакомых,
и тех, кто еще повидает мир,
  которых я не узнаю.

Но сколько я не глядел на огонь,

  вспоминая былые дни,
Я ждал, не прозвучат ли за дверью
  шаги и голоса.

Был холодный серый день на исходе декабря. Восточный ветер свистел в голых ветвях деревьев и шумел в темных соснах на холмах. Темные и низкие рваные облака быстро плыли по небу. Когда начали сгущаться ранние, унылые вечерние сумерки, Товарищество приготовилось пуститься в путь. Хранители должны были выступить после заката: Эльронд посоветовал им путешествовать по возможности под покровом тьмы, пока они не удалятся от Ривенделла. — Опасайтесь множества глаз Сауроновых слуг, — предостерег он. — Я не сомневаюсь, что известие о поражении Всадников уже дошло до него и он в ярости. Вскоре его шпионы – пешие и крылатые – наводнят северные земли. В дороге опасайтесь даже неба над головой.

Военного снаряжения Товарищество брало с собой мало, уповая не на успехи в бою, а на скрытность. Арагорн вооружился Андурилем и вновь облачился в ржаво-зеленое и коричневое, как пристало Скитальцу из Диких земель. У Боромира был длинный меч, похожий на Андуриль, но с менее славной родословной. Кроме того, гондорец нес щит и боевой рог.

— Громко и ясно поет он в долинах меж холмов, — пояснил Боромир, — и тогда бегите, враги Гондора! — Он поднес рог к губам, и тот загудел, и эхо полетело от скалы к скале, и все в Ривенделле, кто услышал этот голос, вскочили на ноги.

— Не спешите трубить в рог, Боромир, — сказал Эльронд, — пока вновь не окажетесь у границ своей земли и в крайней нужде.

— Пожалуй, — согласился Боромир, — но я всегда трубил в рог, пускаясь в путь, и хотя нам, может статься, предстоит красться по тени, я не выскользну за порог, как тать в нощи.