Братство Кольца

— Не «невредимым», а «неизменным» – тогда, возможно, это будет правда, — возразил Арагорн. — В Гондоре угасает мудрость, Боромир, коль в вашем городе так говорят о Лотлориене. Верьте чему хотите, но у нас нет иного пути – разве что вы вернетесь к воротам Мории, попытаетесь пройти через горы, где нет дорог, или в одиночку переплывете Великую реку.

— Тогда ведите! — сказал Боромир. — Ведите – навстречу опасности.

— Да, навстречу опасности, — сказал Арагорн, — опасности красоты; но только зло должно бояться ее или тот, кто несет с собой зло. Следуйте за мной!

Они углубились в лес примерно на милю и вышли к другому ручью, быстро сбегавшему с одетых деревьями склонов, восходивших на запад, к горам. Где-то поодаль справа шумел в сумерках водопад. Темные быстрые воды ручья пересекали тропинку и в тусклых омутах среди древесных корней соединялись с Сребротоком.

— Это Нимродель, — сказал Леголас, — об этом ручье и этих местах лесные эльфы когда-то сложили множество песен. Мы на севере до сих пор поем их, вспоминая радугу его водопадов и золотые цветы, плывущие в его пенных водах. Теперь все темно, и мост через Нимродель разрушен. Я омою ноги, ибо говорят, будто вода Нимроделя снимает усталость. — Он спустился с крутого берега и вошел в воду.

— Идите за мной! — крикнул он. — Тут неглубоко. Перейдем вброд! На том берегу мы сможем отдохнуть, а шум падающей воды навеет нам сон и развеет печаль.

Один за другим путники спустились к ручью и последовали примеру Леголаса. Фродо на миг задержался у берега, позволяя воде омыть его усталые ноги. Она была холодной, но чистой, и зайдя в ручей по колени, хоббит почувствовал, что дорожной грязи и усталости как не бывало.

Когда все перешли ручей, путники сели, отдохнули и поели. Леголас посвятил товарищей в предания о Лотлориене, которые эльфы Мерквуда хранят в своих сердцах, – в предания о солнечном и звездном свете на лугах у Великой Реки прежде того, как Мир стал серым.

Наконец наступила тишина, и путники услышали музыку водопада, напевно журчавшего во тьме. Фродо даже показалось, что в шуме воды он различает поющий и смеющийся голос.

— Слышите голос Нимродели? — спросил Леголас. — Я спою вам о Нимродели, девушке, носившей то же имя, что и ручей, близ которого она давным-давно жила. Это прекрасная песня на нашем лесном языке, но вот как она звучит на вестроне – теперь в Ривенделле ее порой поют и так. — И тихим голосом, едва слышным за шелестом листвы, он начал:

Жила-была давным-давно
 прекрасная девушка-эльф.
 В длинных ее волосах серебро
 сверкало, как звездный свет.

Была она весела и быстра,
 порхала она, как листок,
 свет глаз ее был как пламя костра,
 из звезд был ее венок.

В далекой забытой стране Нимродель
 ее пробегали дни.
 Но где же, где же она теперь –
 на солнце или в тени?
 Затерян тот край в далеких горах,
 где водопады журчат.
 Счастливые дни ушли навсегда,
 и руны о том молчат.

На Сером Причале корабль ее ждал
 у берега под скалой.
 А ночью, когда весь мир тихо спал,
 проснулся вдруг ветер злой.

Коварный, он в море корабль отогнал
 И мчал его дальше на запад.
 И утром матросы не видели скал,
 Лишь небо и пенные лапы.

На том корабле был эльфийский король
 Амрот, что Лориеном правил,
 он правил кустами, цветами, травой,
 и эльфы его почитали.
 Утром, увидев, что берега нет,
 он проклял корабль неверный,
 возненавидел он целый свет
 и бросился в белую пену.

Как чайка, на воду он упал,
 поплыл назад он, как лебедь,
 волосы ветер ему трепал,
 и вслед ему эльфы глядели.

Но берег его не видел с тех пор.
 Забыта память о нем,
 как затеряна где-то долина средь гор,
 где был его светлый дом.

Голос Леголаса замер – песня кончилась. — Не могу больше петь, — сказал он, — это только часть, а остальное я забыл. Это долгая и печальная песня, в ней рассказывается о том, как в Лотлориен, цветущий Лотлориен, пришло горе, когда гномы разбудили в горах зло.

— Но гномы не делали зла, — сказал Гимли.