Братство Кольца

«Ах! Точно золото, облетают листья на ветру, опадают годы, бесчисленные, как ветви деревьев! Долгие годы проскользнули, точно быстрый глоток сладкого меда в величественных чертогах за западными землями, под голубыми сводами Варды, где звезды дрожат от музыки ее голоса, святого и царственного. Кто ныне наполнит для меня чашу? Ибо теперь Рождающая Свет, Варда, Королева Звезд, на Вечноснежной горе воздела руки, как облака, и все тропы погрузились в глубокую тень; за серой страной тьма окутала пенистые волны, что пролегли между нами, и туман навеки скрыл сокровища Калакирии. Отныне Валимар утрачен, утрачен для тех, что на Востоке! Прощай! Быть может, ты отыщешь Валимар. Быть может, именно ты отыщешь его. Прощай!» Вардой эльфы зовут ту, которая в этой земле изгнания носит имя Эльберет.

Внезапно Река резко повернула, с обеих сторон поднялись высокие берега, и свет Лориена погас. Больше Фродо не возвращался в эту прекрасную землю.

Путешественники сосредоточились на походе; солнце теперь было впереди и слепило глаза, ибо у всех они были полны слез. Гимли плакал не таясь.

— В последний раз я видел то, прекрасней чего нет на свете, — сказал он Леголасу, своему спутнику. — Отныне я ничто не назову красивым, кроме ее подарка. — Он положил руку себе на грудь.

— Скажите мне, Леголас, зачем я пустился в это странствие? Как мало я знал о главной опасности! Верно сказал Эльронд: нельзя предвидеть, что встретится в пути. Я опасался мучений во Тьме, и это не остановило меня. Но я не пошел бы, если бы предвидел опасность света и радости. Это расставание нанесло мне рану, страшнее которой уже не будет, даже если бы нынче ночью я отправлялся к Повелителю Тьмы. Увы Гимли, сыну Глойна!

— Нет, — сказал Леголас, — увы всем нам! И всем, кто живет в мире в эти дни. Ибо устроено так, что находки сменяются потерями, как чудится тем, чью лодку несет быстрый поток. Но по мне вы счастливец, Гимли, сын Глойна: вы страдаете из-за добровольной утраты, а могли бы сделать иной выбор. Но вы не отреклись от товарищей, и самой ничтожной наградой вам станет память о Лотлориене, которая навсегда останется в вашем сердце и никогда не померкнет и не потускнеет.

— Может быть! — согласился Гимли. — Благодарю вас за эти слова. Несомненно, они справедливы, но это слабое утешение. Сердце жаждет не памяти. Оно лишь зеркало, пусть столь же чистое, как воды Кхелед-Зарама. Так говорит сердце гнома Гимли. Эльфы иначе смотрят на мир. Я слышал, что для них воспоминания скорее явь, чем сон. Не таковы гномы.

Но не будем больше об этом. Следите за лодкой. С таким грузом она довольно глубоко осела в воде, а Великая Река быстра. Я не желаю топить свое горе в холодной воде. — Гимли взял весло и начал грести к западному берегу, следуя за лодкой Арагорна, которая уже вышла из стрежи.

Так Товарищество вновь пустилось в долгий путь по широким торопливым водам, текущим на юг. По обоим берегам тянулись леса, и за ними ничего не было видно. Ветер утих, Река струилась беззвучно. Ни один птичий голос не нарушал тишины. Солнце затянулось дымкой – день клонился к вечеру – и вскоре заблестело на бледном небе, как вознесенная ввысь белая жемчужина. Потом оно догорело на западе, и спустились ранние сумерки, а следом серая беззвездная ночь. Долгие часы отряд спокойно плыл во тьме, держась в тени лесистого западного берега. Большие деревья призраками проплывали мимо; их корявые, жадные до воды корни спускались в Реку. Было темно и холодно. Фродо прислушивался к слабому плеску воды среди древесных корней и плавучего лесного мусора у берега, потом голова его поникла, и он погрузился в беспокойный сон.

Глава IХ Великая Река

Фродо разбудило cолнце. Он обнаружил, что лежит, плотно закутанный в одеяло, под высокими деревьями с серой корой в тихом уголке леса на западном берегу Великой Реки, Андуина. Ночь прошла, среди голых ветвей виднелось серое рассветное небо. В стороне Гимли разжигал небольшой костер.

Отряд снова двинулся в путь еще до того, как совсем рассвело. Не то чтобы путники в большинстве своем торопились на юг – их радовало, что еще несколько дней отделяет их от решения, которое необходимо принять самое позднее добравшись до Рауроса и острова Тиндрок, и путешественники предоставили Реке нести их, не желая спешить навстречу опасности, которая ждала впереди, какой бы путь они в конце концов ни избрали. Арагорн позволил Товариществу плыть по течению, в предвидении будущих трудностей сберегая силы отряда. Но он настоял на том, чтобы трогаться в путь рано утром и плыть до позднего вечера – Скиталец сердцем чувствовал, что время не ждет, и боялся, что Повелитель Тьмы не мешкал, пока они медлили в Лориене.