Бремя крови

Тот же Вайткроу считал выше своего достоинства нанимать кого-либо, чтобы инсценировать ограбление. Ему бы и в голову не пришла подобная идея. Редглассы, Старскаи, Флеймы и Глейгримы способны на такое. Форесты, Дримленсы и Бладсворды согласились бы провернуть это лишь после долгих уговоров и доверившись лишь самым верным приближённым.

Первым, на кого подумал правитель рода, стал его бастард Рирз. Рогор испытывал к собственному сыну ненависть, он знал, что этот ребёнок, рождённый от слабости и глупости, сосредоточил в себе все низменные пороки, все грехи, все самые отвратительные качества своего отца. Рирз с самого рождения стал его главной неудачей, его проклятием за прошлые и предстоящие грехи, платой за появление детей. Хуже всего, что в этом ублюдке лорд видел себя.

Правитель верил, что его незаконнорождённый и абсолютно греховный сын повинен в смерти Рисса. Знал, но не мог доказать и убедить в своей правоте остальных.

Если бы не страх, что его осудят, в том числе и жена Эббиана, прошедшая с ним весь путь, не нежелание навредить репутации Династии, он давно нашёл бы способ избавиться от Рирза.

– Пусть мне принесут все отчёты с Новых Земель. И приведите Главного писаря.

Безумная идея, навязчивая мысль, что терзала лорда день за днём, овладела его разумом полностью.

Его бастард, проклятый юнец – именно о нём подумал правитель в первую очередь. Но что тот мог делать так далеко от строящегося замка? Если бы он высадился в порту на севере, то Рогору бы сообщили. У Дримленсов всем руководит регент, а значит, корабли проверяют там особо тщательно, равно как и во всех королевских землях. Высадившись у Бладсвордов, сыну Рогора пришлось бы отправляться через земли Форестов или Редглассов и о нём, скорее всего, узнали бы и сообщили правителю Холдбисту. Порты Вайткроу, после того как Фейг досталась Ротру, закрыты для любого северянина. Да и откуда у Рирза взялись бы деньги на путешествие, тем более инкогнито?

Но проверить записи лорд был обязан. Их принесли, писарь со своей учётной книгой по Новым Землям и многочисленными записями тоже прибыл.

– Что говорится в отчётах за последние полгода о Рирзе?

– Он устраивает набеги на местных дикарей, захватывает их в плен и использует в качестве рабочей силы. Также обороняет лагерь от других дикарей и развлекается охотой.

– С кем он общается, Герт не сообщает?

– Герт писал дважды, что у Рирза много приятелей среди воинов, однажды он упомянул, что ваш сын много общается с дикарями, хоть его люди это и не одобряют.

– В любом из писем было хоть какое-то упоминание, что Рирз отлучался куда-либо или собирался отлучиться? Помимо набегов.

– Нет, милорд.

– А про появление у него друзей среди моряков, может быть, лордов из других лагерей или замков?

– Нет, милорд. Только про воинов и дикарей.

– Герт присылал отчёты по строительству и их потребностям?

– Да, милорд, присылает каждый раз.

Их разговор прервал рыцарь Санвил – мужчина средних лет, светловолосый, невысокий и отрастивший себе внушительный живот, он служил Династии уже семь лет и проявлял себя лишь с лучшей стороны.

– Милорд, прибыл гонец от милорда Айсрока.

– Закар, оставьте мне его последние письма и отчёты. Я прикажу отнести их обратно, когда ознакомлюсь.

Главный писарь оставил бумаги, раскланялся и ушёл.

– В чём дело, сир Санвил?

– На землях милорда Айсрока были замечены отряды. Милорд выяснил, что их отправил милорд Редгласс.

– Что потребовалось Экрогу на моих землях?

– Сложно сказать, милорд. Сами люди милорда Редгласса утверждают, что случайно пересекли границы.

– И сколько отрядов случайно заблудились?

– Три, милорд.

Рогор поднялся, ему пора было рассказать всё леди Эббиане Холдбист, пока другие в красках не донесли ей, как умер их первенец.

– Сир Санвил, с лордом Редглассом и отрядами я разберусь позже. Пусть отправят гонца к милорду Айсроку с просьбой допросить нарушителей границ в самой мягкой форме, а пока пригласите к моей жене лекарей и пусть возьмут успокоительных настоев. Мне придётся сообщить ей печальные новости. И да, сир, будьте любезны, сообщите всем, что Ротр доблестно сражался на турнире и погиб на ристалище.

Тоб

Деревенский юноша хорошо справлялся со своей работой – он не лез не в своё дело, слушал тех, кто отдавал приказы, не перечил, справлялся со всеми своими подопечными и, хоть не считался лучшим из учеников, постепенно осваивал то, что вбивали в его голову. Тоб не мог похвастаться талантом, он усердно трудился, не менее усердно учился, однако уступал всем, кто пришёл одновременно с ним и даже немного позже его. Слуга из него получился куда лучше, и, видимо, эти качества удовлетворяли лекарей, раз до сих пор его не отправили обратно домой.