Бремя Милосердия (СИ)

Явился слуга, предлагая вино и яства. Мёрэйн с тоской посмотрел на бутылку одной из лучших виноделен Ламби. Может быть, забыть о том, что при исполнении обязанностей, и напиться? Всё равно работа стоит на месте. Он слышал разговор между губернатором и Мастером Стражи, как если бы они стояли рядом. Губернатор в гневе: мало того, что знаменитые Неприметные кругом облажались, начиная с того, что по Марке свободно разгуливают потенциальные убийцы и заканчивая тем, что у них под носом торгуют контрабандой оружия Чужих… Так ещё и губернатор Марки узнаёт обо всём этом последним!

«Это он ещё не знает о мотивах парня, – думал Мёрэйн, давясь эманациями губернаторской ярости. – Если бы ему было известно об истории с матерью того молодчика, эмоций было бы куда больше»…

Гоода отпирался, как мог. Апеллировал к тайне Неприметной Стражи и соображениям секретности ради пользы дела… Чем меньше утечки информации, тем больше шансов найти преступника…

– Так вы нашли его? – Вопрошал губернатор. – Нашли контрабандиста?

Мёрэйн вздохнул, вспоминая о предложенной бутылке. В отличие от губернатора и Мастера Стражи, он уже прекрасно знал, что найти человека с Дэйном на щеке невозможно. Потому что будь иначе – Орден уже нашёл бы его.

– Нет, ваша светлость, – отвечал Мастер Стражи. – Исходя из данных, которыми мы располагаем, не представляется возможным…

– Так найдите!!! Вы что, в самом деле хотите, чтобы сам Император занимался этим делом?!

Мастер Гоода вышел от губернатора бледный и поникший.

– Монсеньор, мы уже работаем над решением проблемы, – уверял он на выходе, – как я уже имел честь доложить вам, у прибора форта Гира Моона отказал механизм синхронизации, потому мы объявили полный сбор Неприметной Стражи, и когда все мои бойцы пройдут меаграфию…

– Избавьте меня от подробностей! Будьте так любезны, позаботьтесь о том, чтобы не втянуть Империю в международный скандал.

– А когда все бойцы пройдут меаграфию – что, если окажется, что идентификация по-прежнему невозможна? – спросил Мёрэйн, когда они вышли за ворота.

Мастер Стражи сжал губы.

– Значит, мы сделаем всё, чтобы она стала возможной, – рявкнул он. – Вэддану придётся допросить наших людей лично.

Мёрэйн исподлобья посмотрел на главнокомандующего.

– Это бессмысленно и жестоко.

Гоода взорвался.

– Мы полагали, что вэддан находится на службе в форте Гира Моона, – угрожающе проговорил он, остановившись среди безлюдной улицы.

Мёрэйн в который раз за время пребывания на форте задумался – этот старик настолько глуп или настолько смел?

– А я полагаю, что служу Владычице, – сказал он. – И больше никому.

Он развернулся и, оставив Мастера Стражи стоять посреди улицы, зашагал прочь.

У заветной бутылочки вина сегодня всё же есть шансы.

Только пройдя пару кварталов Дельты, он вдруг ощутил какую-то мысль, нюанс, что-то, о чём напрочь забыл, что вылетело из памяти в переполохе последних дней, начисто вышиблось из головы всей этой историей с делитером, – но было, несомненно, связано с Сильвеареной. Конечно! Как он мог забыть…

***

Толкнув дверь под небольшой и скромной вывеской, изображавшей приоткрытую раковину моллюска, в которой белела жемчужина, Мёрэйн вошёл в таверну.

С течением лет здесь совершенно ничего не изменилось: всё те же приземистые скамьи, застланный хрустящими циновками пол, длинные лежанки ламбитской печи29, на которых дрыхнут несколько постояльцев. Пара тавернских девиц, одетых вместо ассари в декольтированные платья, весело смеются с компанией молодых моряков. Кто сидит на скамьях за столами, кто – на неизменных циновках, разостланных на полу. В помещении полумрак: дневной свет едва проходит через маленькое оконце, выходящее в традиционный для ламбитских поселений круглый внутренний двор. От лап печи волнами расходится тепло: готовят жаркое. С высокого потолка свисают резные медные светильники с колбами из разноцветной арудары. Внутри полыхают язычки пламени, и вокруг ложатся пятна разноцветного света. Известковые стены сплошь покрыты надписями и рисунками (их значительно прибавилось с тех пор, как Мёрэйн заходил сюда в последний раз), некоторые выполнены весьма недурно. Центральный – большой рисунок над стойкой – изображает взлетевший на волну, легший на правый галс парусник. Мёрэйн поглядел на картинку с нежностью.

– Вэддан Мёрэйн! Наконец-то вы пожаловали, хвала Маннану и всем богам! Капитан говорил, что вы придёте. Вот как пить дать говорил.

Мёрэйн оторвал взгляд от картины и улыбнулся полноватому, чернявому человеку, спешащему к нему из-за стойки.

– Здравствуй, мэтр Чионнэ. Доброго тебе дня и добрых постояльцев.

Удивительно всё же, подумал Мёрэйн. Сколько сменилось поколений – но он узнавал эти большие чёрные глаза, чувственные губы и смуглую кожу… Всё-таки гены и впрямь серьёзная вещь.

– Благослови вас Владычица! – Воскликнул тавернщик. – Что закажете? Я припоминаю, вы, кажется, предпочитаете настойку на Корне Жизни?

– Хреновуху, ага, – улыбнулся Мёрэйн. – Только ты не можешь этого помнить, мэтр Чионнэ, ты был ребёнком, когда мы с Роу останавливались здесь в последний раз.