Бремя Милосердия (СИ)

– О, вэддан… – Тавернщик покраснел. И его смуглому, чувственному лицу это шло, так же как другому лицу, черты которого сквозили в его внешности. – Неужели вы полагаете, что рассказы о ваших вкусах не передаются в нашем роду со времён моей пра-пра-пра-прабабушки?

Мёрэйн кивнул.

– Достойнейшая женщина.

– О, вэддан, если бы вы рассказали о ней, пока готовится обед…

Мёрэйн усмехнулся. История о том, как капитан легендарного пиратского судна подарил таверну корабельной шлюхе, была одной из баек побережья – и всякий рассказывал свою версию, единого повествования не существовало – кроме того, что сохранилось в памяти Мёрэйна. Но это долгая история. Когда-нибудь он расскажет её… Но не сейчас.

– Пока готовится обед, мэтр Чионнэ, я поговорю с капитаном Роуиэраору. Где он, кстати? – Среди постояльцев таверны явно не было двинэа.

Тавернщик замялся.

– Видите ли, вэддан, это сложный вопрос. На который трудно однозначно ответить.

– Да? Что ж, ответь хоть как-нибудь.

– Тело нашего капитана пребывает в мансарде…

– Уже неплохо.

– Но вот сознание его… Оно, как бы это сказать… Отсутствует…

– Что случилось?

– А вы сами посмотрите, вэддан.

Мёрэйн прошёл наверх.

Мансарда в «Морской Жемчужине» была небольшой, уютной комнатой со столом и парой скамей из арудары, пледами, жаркой печной трубой и выходом на террасу, а оттуда – вниз по лестнице на улицу. Предназначалась она для тех постояльцев, которые желают приватного времяпрепровождения и готовы щедро заплатить за возможность уединиться, которую весьма редко найдёшь, находясь среди ламбитов.

Посередине комнатки лежало тело капитана Роуиэраору, просто Роу, если на людской манер. И телу было очень, очень плохо. Волнами по мансарде расходились эманации боли и слабости. Мёрэйн почувствовал, как заломило висок. Не медля ни секунды, он бросился к другу, стащил с руки перчатку, отыскал бесчувственную лапу двинэа и вложил её в свою руку, обвив пальцами его широкое запястье.

Спустя мгновение Роу раскрыл огромные флуоресцентно светящиеся глаза и, сладко потянувшись, сел. А Мёрэйн, обхватив голову руками, повалился на пол.

– Гнев и милость Двуликой!!! Ты убийца, Роу…

– Сам виноват, – Роу прикрыл глаза и шельмовски, прямо-таки по-человечески ухмыльнулся. – Вот так вот лапы-то распускать, прежде чем камбузом варить…

Изъяснялся он, по своему обыкновению, вслух. Ему стоило немало сил приспособить свой речевой аппарат для произнесения человеческих слов – но это было ещё одно из чудачеств двинэйского контрабандиста. И ещё одна его дань привычке жить среди людей.

– Ах, вот что означает «найди моё бренное тело в таверне»! – Прошипел Мёрэйн. Он терпеть не мог общаться ментально, когда собеседник использует речь.

Он на четвереньках выполз на террасу, где стояла бочка с дождевой водой, и окунул в неё голову. Так его и застал тавернщик.

– Выпьете что-нибудь, вэддан?

– Да. Хреновухи… – Мёрэйн прислушался к телу, сходящему с ума от ощущений фантомного похмелья. – Нет, лучше квасу.

– Как скажете, – развёл руками тавернщик, недоумевая. – А господину капитану?

– Ему тоже, – быстро сказал Мёрэйн прежде, чем Роу успел раскрыть рот. – Да, да, он так в нём нуждается!

Тавернщик, не выказывая никакого удивления, отправился вниз. Мускулистая лапа двинэа сжалась в кулак.

– Я тебе покажу, устрица ты недоеденная!

– Да что ты говоришь. – Мёрэйн наконец вытащил голову из бочки. С мокрых волос, завивающихся кольцами, лились потоки воды. – Я чуть не загнулся. И ты мне должен после этого, шутник.

– Ну ладно, успокойся уже.

– С тебя секрет, – проворчал Мёрэйн, поднимаясь и садясь за стол. Голова раскалывалась. – Помнишь старую традицию: когда каладэ в чём-нибудь проштрафится перед смертным, он должен открыть ему любой секрет о жизни или о себе, какой тот ни пожелает…

– Я не каладэ, я двинэа. А ты не смертный.

– Всё равно с тебя секрет…

Роу смешливо прищурился. Принесли квас. Мёрэйн сделал большой глоток и поморщился.

– Даже напиться не могу толком. Что за жизнь.

– Так ты при исполнении? Или нет? Сбежал со своего форта?

– Устал от бреда.

– О, это бремя избранности! О, тяжкий жребий – терпеть каждый день простых смертных!..

– Роу, прекрати. Но Гоода действительно невыносим.

– Вот видишь.

– Мне необходимо отдохнуть. К тому же я всё равно не смогу продолжать рассле… Э, то есть работу… В общем… У меня появились небольшие трудности, дружище.

– А, теперь моронское орудие уничтожения для нас – небольшая трудность, – ухмыльнулся двинэа. – Да ты растёшь.

– А твои большие уши слышат больше, чем нужно, – улыбнулся Мёрэйн.

– Правда? Что же такое им, по-твоему, не положено слышать?

– Государственные тайны, к примеру.

– Полно! Об этом говорит полгорода.

– Какого? – Нахмурился Мёрэйн. – Какого именно города?

Роу посмотрел на него зелёным мерцающим взглядом.

– Не того, в чьих прекрасных стенах мы сейчас находимся.

Мёрэйн вперил взгляд в глаза двинэа.

– Я неприкасаемый, Рэйн, – просто сказал капитан. – Но я часть моего народа. Я слышу то, о чём говорят в Хоурэари-Но.