Бремя страстей человеческих

"Oh, what nonsense!" cried Philip. "You're not going to die for years."	- Какая ерунда! - закричал Филип.- Ты проживешь еще много лет.
Two tears were wrung from the old man's eyes.	Из глаз старика выкатились две слезы.
They moved Philip horribly.	У Филипа сердце перевернулось от жалости.
His uncle had never betrayed any particular emotion in the affairs of life; and it was dreadful to see them now, for they signified a terror that was unspeakable.	Дядя никогда не проявлял своих чувств в житейских делах; страшно было видеть эти слезы, ибо они говорили о том, что старика мучит невыразимый ужас.
"Send for Mr. Simmonds," he said. "I want to take the Communion."	- Пошли за мистером Симмондсом,- сказал он.- Я хочу причаститься.
Mr. Simmonds was the curate.	Мистер Симмондс был его помощником.
"Now?" asked Philip.	- Сейчас? - спросил Филип.
"Soon, or else it'll be too late."	- Поскорее, а то будет поздно.
Philip went to awake Mrs. Foster, but it was later than he thought and she was up already.	Филип пошел будить миссис Фостер, но оказалось, что экономка уже встала.
He told her to send the gardener with a message, and he went back to his uncle's room.	Он попросил ее послать записку с садовником и вернулся в комнату дяди.
"Have you sent for Mr. Simmonds?"	- Ты послал за мистером Симмондсом?
"Yes."	- Да.
There was a silence.	Наступило молчание.
Philip sat by the bed-side, and occasionally wiped the sweating forehead.	Филип сидел у постели и время от времени отирал со лба больного пот.
"Let me hold your hand, Philip," the old man said at last.	- Дай я подержу тебя за руку, Филип,- сказал наконец старик.
Philip gave him his hand and he clung to it as to life, for comfort in his extremity.	Филип дал ему руку, и он уцепился за нее в роковую для себя минуту, словно это была его последняя опора в жизни.
Perhaps he had never really loved anyone in all his days, but now he turned instinctively to a human being.	Может быть, он и в самом деле никогда никого не любил, но сейчас он инстинктивно хватался за самое близкое ему человеческое существо.
His hand was wet and cold.	Рука его была холодной и влажной.
It grasped Philip's with feeble, despairing energy.	Она впилась в руку Филипа с уже безжизненной силой отчаяния.
The old man was fighting with the fear of death.	Старик сражался со страхом смерти.
And Philip thought that all must go through that.	А Филип думал о том, что все должны через это пройти.
Oh, how monstrous it was, and they could believe in a God that allowed his creatures to suffer such a cruel torture!	Как это чудовищно, а они еще верят в бога, который позволяет своим созданиям терпеть такие жестокие муки!
He had never cared for his uncle, and for two years he had longed every day for his death; but now he could not overcome the compassion that filled his heart.	Он никогда не любил дядю и в течение двух лет ежедневно мечтал о его смерти, но теперь он не мог побороть сострадания, наполнявшего его сердце.