Бремя страстей человеческих

What a price it was to pay for being other than the beasts!	Какую цену приходится платить человеку за то, чтобы не быть бессмысленной тварью!
They remained in silence broken only once by a low inquiry from Mr. Carey.	Они продолжали хранить молчание, которое только раз прервал еле слышный вопрос мистера Кэри:
"Hasn't he come yet?"	- Еще не пришел?
At last the housekeeper came in softly to say that Mr. Simmonds was there.	Наконец тихо вошла экономка и доложила, что мистер Симмондс уже здесь.
He carried a bag in which were his surplice and his hood.	В руках у него был саквояж, где лежало его облаченье.
Mrs. Foster brought the communion plate.	Миссис Фостер принесла блюдо для причастия.
Mr. Simmonds shook hands silently with Philip, and then with professional gravity went to the sick man's side.	Мистер Симмондс молча пожал Филипу руку и с профессиональной важностью приблизился к постели больного.
Philip and the maid went out of the room.	Филип и экономка вышли из комнаты.
Philip walked round the garden all fresh and dewy in the morning.	Филип шагал по саду, такому свежему и росистому в этот утренний час.
The birds were singing gaily.	Птицы радостно щебетали.
The sky was blue, but the air, salt-laden, was sweet and cool.	Небо было по-летнему синее, но пропитанный солью воздух дышал прохладой.
The roses were in full bloom.	Розы уже распустились.
The green of the trees, the green of the lawns, was eager and brilliant.	Зелень листвы, зелень лужаек была живой и яркой.
Philip walked, and as he walked he thought of the mystery which was proceeding in that bedroom.	Филип шагал и думал о таинстве, которое свершалось в спальне.
It gave him a peculiar emotion.	Мысль о нем возбуждала какое-то странное чувство.
Presently Mrs. Foster came out to him and said that his uncle wished to see him.	Но вот вышла миссис Фостер и сказала, что дядя хочет его видеть.
The curate was putting his things back into the black bag.	Помощник священника складывал вещи в черный саквояж.
The sick man turned his head a little and greeted him with a smile.	Больной слегка повернул голову и встретил Филипа улыбкой.
Philip was astonished, for there was a change in him, an extraordinary change; his eyes had no longer the terror-stricken look, and the pinching of his face had gone: he looked happy and serene.	Филип был поражен происшедшей в нем переменой: в глазах больше не было панического страха, и черты лица разгладились, выражение его было счастливым и покойным.
"I'm quite prepared now," he said, and his voice had a different tone in it. "When the Lord sees fit to call me I am ready to give my soul into his hands."	- Ну, теперь я готов,- сказал он, и в голосе его зазвучали новые ноты.- Когда господь сочтет нужным призвать меня к себе, я с радостью вручу ему свою душу.
Philip did not speak.	Филип ничего не сказал.
He could see that his uncle was sincere.	Он видел, что дядя говорит искренне.