Брестский квартет

Правда, порой над горами стали проноситься и уходить куда-то за перевал серобрюхие немецкие самолеты с крестами на гордо распластанных крыльях, но они не стреляли, не сбрасывали бомб, спеша на восток на равнину. Спустя некоторое время они возвращались – железные грохочущие птицы, но к ним привыкли – они стали частью этого мира. Но тут…

Сняв с головы шапку, подобно ящерке, замирая и вжимаясь в землю при каждом новом выстреле, Василе осторожно подобрался к краю скалы и глянул вниз. Вначале, кроме неспешно качающего тяжелыми ветками ельника, что не одну сотню лет упорно штурмовал крутой склон, он не увидел ничего.

Тра-та-та-та! Бах, бах! – вдруг звонко и весело захлопало совсем рядом, и из-под еловой крыши вдруг выскочили трое одетых в камуфляж людей. За плечами небольшие мешки, в руках автоматы. Один из беглецов вдруг посмотрел вверх, и Василе, боясь, что его заметят, испуганно вжался в скалу, успев, однако, разглядеть красную точечку, алевшую у того на пилотке. «Русские!» – догадался Василе, осторожно приподнимая голову. Они растерянно остановились на опушке и, видимо, мгновенно поняв, что ходу им дальше нет, метнулись к единственному прибежищу – большим вросшим в землю валунам под скалой, белевшим вылизанными временем боками. От леса до валунов было не больше семидесяти метров. Словно сказочные великаны когда-то решили соорудить здесь свое костровище – натаскали гигантских камней, сложили их под скалой, да отчего-то передумали и ушли.

Чтобы добраться до «костровища» с того места, где лежал сейчас Василе, путнику, не найдись у него под рукой хорошей пеньковой веревки, пришлось бы вначале полдня топать по скале на восход до пологого спускающегося прямо в лес склона, а потом столько же до самих валунов. С другой стороны скала упиралась в еще более высокую гору и, чтобы обойти ее, потребовался бы не один день.

Вдогонку русским снова полетели пули, и было видно, как маленькие облачка каменной пыли, то и дело отлетают от скалы и валунов. Один из беглецов вдруг резко обернулся и ударил длинной очередью из своего автомата, давая возможность своим товарищам добраться до укрытия. В просветах между деревьями замелькали серые кепки немецких солдат, черно-рыжие спины овчарок. Солдат было много, казалось, они были повсюду, а русских было только трое, и Василе вдруг стало очень жаль последних. Один из них внезапно споткнулся и упал, потом снова поднялся и бежал уже не так быстро, припадая на одну ногу. Судя по всему, его зацепила одна из летящих из леса пуль. Второй, увидев это, что-то быстро сорвал с пояса и зашвырнул далеко в лес. Среди деревьев коротко громыхнуло и оттуда вдруг вырвался сноп огня и дыма, послышались отчаянные крики.

«Быстрей домой, сказать отцу», – подумал тут Василе и, уже не таясь, со всех ног бросился вниз по склону, к испуганно сгрудившимся на лугу овцам…

Когда старший сын раньше времени пригнал с пастбища овец, чтобы сказать, что внизу под скалой, немцы убивают русских, Трофим вдруг подумал, что от судьбы никуда не уйдешь. Он помог сыну загнать в кошару овец, а потом долго не шел в дом, все поглядывая, то на темнеющее, затянутое тучами небо, то в сторону скалы, откуда порой доносились едва различимые выстрелы, курил одну за другой цигарки и не отвечал ни на вопросы сына, ни на сердитые оклики встревоженной жены. А поздно вечером, несмотря на ее протесты, снял с крюка моток добротной пеньковой веревки и коротко бросил старшему сыну:

– Пошли!

Вначале Трофим думал спуститься к русским сам, но, поразмылив, решил, что Василе, пожалуй, будет тяжеловато вытягивать на скалу взрослых мужиков.

– Сынок, придется лезть тебе, – обратился он к сыну, когда они закрепили за камни веревку, аккурат над тем местом, где, по словам Василе, должны были прятаться русские. Но сейчас внизу было темно, как в чернильнице, лишь на окраине леса мерцали красные пятнышки костров. – Главное – не бойся. В такой темноте немцы тебя точно не заметят. И запомни два русских слова: «товарищ» и «верх». Я думаю, тебя поймут. И да поможет нам Святая Дева…

10

Уставших, изголодавшихся разведчиков не пришлось долго упрашивать, когда со словами: «Всем, чем Бог ниспослал» – их пригласили к столу. Тем более что на нем их ждал наваристый, заправленный лапшой и нарезанным полосками мясом бульон «чобра», еще хранящий тепло печи хлеб и темное, как бычья кровь, вино в глиняном кувшине. Все это за считаные минуты собрала на стол хозяйка – под стать мужу такая же худая и мрачная на вид женщина.

Ели так, что за ушами трещало. Правда, Чибисов от вина вначале отказывался и даже строго зыркнул на потянувшегося к кувшину Брестского, но стаканчик за здоровье хозяина и скорейшее окончание войны все-таки выпил.