Бриг «Меркурий»

Стены, каждый сантиметр их, были заняты прекрасными полотнами. Картины теснились друг к дружке, задевая друг друга рамами, чуть ли не залезая друг на друга. Эта была так называемая ковровая развеска, то есть работы висели так тесно, словно одно сплошное полотно. Это и было одно сплошное полотно - полотно предательства, шантажа и неизбывного страдания.

- Много же вы насобирали за эти годы, - процедила Александра.

- Милочка моя, на это ушли даже не годы, а десятилетия собирательства, - вальяжно пояснил владелец.

Это «милочка моя» заставило Александру вздрогнуть. Вслед за двумя мужчинами она проследовала в гостиную и молча села на диван рядом с Владимиром. Бывший следователь поместился в кресле напротив них.

- Борис Семенович, мы к вам по делу, - вкрадчиво начал Владимир.

- Слушаю вас, Владимир Константинович. Очень рад личному знакомству. Чем смогу, помогу.

Александру передернуло. У неё возникло такое чувство, словно она участвует в заранее отрепетированном фарсе. Не в силах сдерживаться, она встала, отошла и стала молча рассматривать коллекцию, повернувшись спиной к собеседникам.

Здесь были собраны практически все первые имена двадцатого века красовались здесь и гончаровская испанка, и ранний Ларионов, и Родченко, и Попова, и Кузнецов, и Сарьян периода «Голубой розы», и менее известные, редчайшие имена - Ле Дантю, Лучишкин, Веснин. Пространство квартиры сжималось и расходилось перед её глазами овалами и сферами, пульсировало и разваливалось на спектры и неожиданно сворачивалось в черные дыры, поглощая свет. Из этих провалов на Александру вдруг пахнуло коридорами Лубянки, и она отшатнулась от картин, как от призраков.

Между тем неторопливый разговор за её спиной продолжался.

- Борис Семенович, в восемьдесят восьмом году вы вели дело Андрея Ильина. Первоначально ему вменяли статью семьдесят. Но в итоге были учтены смягчающие вину обстоятельства, а также сотрудничество со следствием, и Ильин получил всего год по статье сто девяносто.

- Повезло парню, - откомментировал комитетчик без тени иронии.

- Вы были следователем по его делу, и главным смягчающим обстоятельством в пользу обвиняемого явился ваш договор с Александрой Михайловной, здесь присутствующей, - Владимир кивнул в сторону Александры, - согласно которому в обмен на переквалифицирование статьи Ильина Александра согласилась безвозмездно передать вам картину Айвазовского из коллекции её отца, знаменитого коллекционера Михаила Бартеньева, «Возвращение брига «Меркурий».

Александра резко обернулась, подошла и снова села рядом с Владимиром напротив Ольшанского.

Теперь она смотрела на него в упор. Ей страстно хотелось схватить его за эту проклятую бутафорскую бороду и таскать, пиная, по полу, заставить его сбросить эту маску благочиния, чтобы она могла узнать, увидеть эту тварь, этого падальщика таким же точно, каким он предстал перед ней шестнадцать лет назад. Ей хотелось сделать ему так больно, чтобы он взвыл у неё под ногами.

Невольно взгляд её упал на полотно, изображающее летящую пару, крепко держащуюся за руки.

- Эта картина, насколько я знаю, принадлежала профессору Верейскому, другу моёго отца. - Её прорвало: - Если не ошибаюсь, он был осужден на двадцать лет и умер в тюрьме.

- Профессор Верейский был осужден за растление малолетних, - бесстрастным голосом сообщил Борис Семенович. - Он получил по заслугам.

- Вина Верейского не объясняет присутствие его Шагала у вас на стенке. Так же как и наличие у вас в коллекции его бесценной врубелевской майолики.

- Милочка моя, вы грубить сюда пришли или просить меня о помощи? - все так же спокойно поинтересовался комитетчик. На неё зыркнули те самые непроницаемые глаза.

И она не выдержала, вскочила:

- Убью, сволочь!…

Но в тот же момент Владимир, который до сих пор с интересом, хотя безмолвно наблюдал за перепалкой, крепко схватил её за руку и заставил сесть.

- Хотите, дам совет, милочка моя, - скривился Ольшанский. - Не произносите угроз, выполнить которые у вас нет никакой возможности. - Он снова погладил бороду. - И ещё: на первый раз, из уважения к Владимиру Константиновичу, я пропущу ваше хамство мимо ушей. Но учтите, если вы не успокоитесь, я вынужден буду просить вас покинуть мой гостеприимный дом.

«Да он издевается надо мной!» Александра обернулась на олигарха, по-прежнему не отпускавшего её ладонь. «Это он во всем виноват», - пронеслось у неё в голове. Это он, он поставил её в такое унизительное, невыносимое положение. Она с силой дернула руку. Но Владимир отпускать её не собирался.

Когда он заговорил, голос его прозвучал негромко, но с явной угрозой:

- Борис Семенович, не надо лезть на рожон. Мы к вам по-хорошему пришли, но, поверьте, если понадобится, мы применим другие методы поиска.

Гэбист моментально оценил обстановку. Он выпрямился в кресле и теперь действительно стал похож на себя прежнего:

- Владимир Константинович, это дело давнее, никакого Ильина, или как там вы его назвали, я, конечно же, не помню. А вот картину «Бриг «Меркурий» я помню очень даже хорошо. Естественно, никакого отношения к этой работе я никогда не имел.