Бриг «Меркурий»

Глядя на него, ей хотелось улыбаться ему в ответ, петь и смеяться. С трудом напомнила она себе, что перед ней жесткий человек, не прощающий промахов. А промахи, отдайся она этому невероятному счастливому морозному утру, не замедлят посыпаться один за другим. И всё же, глядя на тяжелую шелковую скатерть с бахромой, накрытую для завтрака белыми крахмальными салфетками - точь-в-точь, как делала её бабушка, - на розово-серебряный свет, льющийся прямо с небес им в окна, и на его улыбку, бликующую в его слюдяных глазах и на серебряном кофейнике, она не могла удержаться. Она чувствовала себя счастливой.

«Дура, - констатировала она про себя, впрочем, совершенно беззлобно, - ну какая же ты дура».

А небесный свет тем временем по-прежнему сверкал колкой алмазной россыпью, лучом касался её тарелки белее снега с тончайшим золотым ободком по краю, бликом играл на серебряных приборах и хрустальных графинах с рубиновыми, нежно-оранжевыми и изумрудными соками.

Приятной наружности служанка в черном платье и накрахмаленном фартуке положила ей на тарелку сладко дымящейся гречневой каши, нарушив тем самым снежную гармонию Веджвуда, и налила апельсинового сока в хрустальный бокал.

- Может быть, вы хотите яичницу с беконом? - робко поинтересовалась она.

Видимо, Владимир упомянул, что его гостья из Англии.

- Нет, спасибо, - поспешно ответила Александра, взглянув в лицо помощницы.

Несмотря на вышколенные манеры, та не успела спрятать в глубину глаз сильнейшее любопытство, отчего радость Александры поутихла.

Но на столе продолжали водить хороводы маринованные помидоры и соленые огурчики-пикколо, точь-в-точь какие солила её бабушка из последних осенних недоростков-недокормышей. Ей вдруг захотелось есть свою кашу не драгоценной ложкой, маркированной львом, с подсчитанным и зафиксированным количеством серебряных граммов в прямоугольничке клейма, а деревянной, с аляповатым орнаментом из рябиновых веток, какими ели гречневую кашу у них на даче. А ещё, вдруг вспомнилось ей, наливали они в кашу молоко, а с июля добавляли малины. Но какое же молоко в почти плоской тарелке тончайшего английского фарфора?

- Да, а в детстве ели гречневую кашу с молоком, - неожиданно заметил Владимир.

И Александра взглянула на него со страхом. Ведь не мог же он на самом деле читать все её мысли? Неужели и он, подумалось ей, этот всесильный олигарх, устал от этой суррогатной жизни, от существования с выдуманным прошлым и несуществующим оттого настоящим, от искусственной еды, от выхолощенных отношений, от подменности всех бытийных, насущных, самых простых и незаменимых истин.

Нет, тут же оборвала она себя, это только для неё его мир ненастоящий - а для него он составляет смысл жизни, ибо он является его автором и творцом. А потому ей надо немедленно отсюда выбираться. Да и нет никакого моёго мира, подытожила она про себя.

Он так же нереален, как и его, выдуманный.

Она посмотрела в окно; снега за ночь выпало столько, что ни веток, ни деревьев практически уже не было видно - лишь сугробы самых фантастических размеров громоздились повсюду, висели в воздухе сами по себе, и такое в мире царило торжественное безмолвие, словно только что проступил он из небытия.

- О чем это вы так глубоко задумались, Сашенька? - Владимир смотрел на неё внимательно. - Кстати, я приготовил вам деньги, как вы вчера просили.

- Спасибо огромное. Я верну вам банковским переводом, - ещё раз заверила она. - Просто наличку мне здесь негде взять.

Он махнул рукой и чуть поморщился: дескать, хватит о пустяках.

- Так о чём задумались?

- Вот размышляю о сегодняшней встрече, - ответила она.

- Волнуетесь?

- Да нет, чего, собственно, мне волноваться? Но, признаюсь, при мысли, что надо возвращаться в тот дом, становится как-то неуютно.

- Хотите, я поеду с вами? - предложил он.

- Да нет, что вы. Вячеслав человек особый, непредсказуемый. Ваше появление может его смутить, он возьмет да и поднимет цену.

- Ну, это не так страшно.

- Нет, Владимир, - твердо произнесла она. - Я должна поехать одна.

- Может, дать вам с собой охранника?

- Это для чего? - удивилась она.

- На всякий случай. Россия всё-таки, а вы одна, с деньгами.

- Глупости, он же фальсификатор, а не грабитель.

Владимир неопределенно пожал плечами, но возражать не стал.

Они быстро закончили завтракать, выпили чая и встали из-за стола.

- А то пошли бы погуляли, - неожиданно предложил Владимир, - у меня сегодня выходной. Вон какая сказка на улице.

Александра замялась. Больше всего на свете хотелось ей сейчас пойти с ним бродить по свежесозданному миру. Но откладывать поездку было нельзя. Видимо, борьба отразилась на её лице, потому что он вдруг махнул рукой:

- Ладно, поезжайте, я вижу, что вам не терпится.

Она благодарно кивнула.

- Вам нравится мой дом? - спросил он её с гордостью, провожая в холл.