Брикстонская петля (СИ)

Не отвлекаясь от намазывания джема, миссис Хадсон кивнула. Обернутое её челкой бигуди пошатнулось в такт.

— Очень давно, — ответила она. — Мы с покойным мистером Хадсоном пятнадцать лет отслужили в доме её родителей. Я помню Мэл от младенчества до отрочества. Она и её брат, Майкрофт, — Вы с ним уже знакомы, верно? — всегда были поразительно умными и настолько же отличительными от всех остальных, с самого детства.

Джон поднял поданную ему чашку чая, пытаясь скрыть за ней выражение своего замешательства. То, что Холмс когда-то была ребенком, было фактом совершенно очевидным и не подлежащим сомнению, — особенно для практикующего доктора медицины — но слышать что-то подобное от реального свидетеля того самого неоспоримого детства Холмс ощущалось нерационально диким. Прежде в сознании Ватсона Мелинда была неотделима от татуировки на стопе, неизменной толстовки, сигареты и брикстонских убийств, но всё это не имело своего места в контексте её детства. И теперь в голове Джона возник диссонанс.

— Так вот почему это жилье такое дешевое, — проговорил он вслух, не до конца успев осознать, что именно говорит, и не понимая, к чему клонит.

Миссис Хадсон, отправив в рот печенье, накрытое щедрой шапкой варенья, дважды кивнула. Она, шумно прихлебнув, отпила немного чая и затем с нескрываемой гордостью сообщила:

— Этот дом нам с мистером Хадсоном подарили родители Мэл в благодарность за верную службу, когда уезжали по работе на Ближний Восток, и не могли взять нас с собой. Как я могу брать с Мэл деньги?

Комментарий к Глава 5.

*Бартс — больница Святого Варфоломея.

========== Глава 6. ==========

В самом потолке не было совершенно ничего занимательного, но он, почти бесследно тающий в предрассветном сумраке комнаты, служил отличным фоном для мыслей. Холмс смотрела прямо над собой, улегшись поперек кровати и закинув одну ногу на изголовье. Была пятница, и всю последнюю неделю Мелинда безвылазно провела дома, кочуя с ноутбуком в подмышке между спальней и креслом у камина в гостиной. Она окончательно сместила свой распорядок существования с дня на ночь, как случалось всякий раз, когда у неё не было никаких требующих физического участия дел, и всё, чем она занималась, сводилось к барахтанью в сети, вылавливанию заказов и нужной для их выполнения информации в даркнете.

Она выполнила простой, но щедро оплачиваемый заказ адвокатского бюро откуда-то из Калифорнии на отслеживание офшорных счетов бывшего мужа их клиентки, увиливающего от выплаты алиментов. Подсмотрела за корреспонденцией брата из праздного любопытства; проверила свой доступ к полицейской и разведывательной базам, чтобы не натолкнуться на обновленные защитные протоколы, когда срочно понадобится информация; перешерстила личные переписки и передвижение средств по банковским картам нескольких британских политиков, привлекших её внимание неоднозначностью своих высказываний и радикальностью отстаиваемых взглядов. Всё это она выполняла вручную, по старинке, впервые за несколько лет так последовательно не прибегая к помощи «Чертогов» и ощущая из-за этого сильный дискомфорт. Её тяготили ненужные, выполняемые написанным ею комплексным алгоритмом, мелкие телодвижения, стесняло невидимое присутствие жадного к «Чертогам» Мориарти и напрягало его молчание. Он долго не выходил на связь, и в этом Холмс находила повод для невнятного беспокойства, больше схожего с разочарованием, нежели со страхом. Его молчание вгоняло её в уныние и лишь совсем незначительно настораживало.

В расследовании брикстонских удушений воцарилась такая же безнадежная тишина. Ничто из предпринятых Мелиндой действий не приносило хоть сколько-нибудь полезных результатов. Она изнывала.

Наверху отдаленно раздался трезвон будильника. Холмс прислушалась. Большую часть времени она совершенно забывала о соседе — спала или работала в своей спальне, обвесив себя массивными наушниками, надежно изолирующими её от внешнего мира, растворяя тот в ломаных ритмах её любимой музыки. Холмс привыкла к уединенному существованию, всегда — сколько себя помнила — к нему стремилась, и Джон Ватсон, за исключением нескольких пересечений в общих кухне или гостиной и двух ею же организованных вылазок, почти не ощущался присутствующим непосредственно в её квартире. Случалось, что, углубившись в размышления или работу, она напрочь забывала о соседе, и когда тот вдруг возникал на кухне, Мелинда на короткое мгновение, ошарашенная вторжением, терялась. На третьем этаже затих будильник, и на смену его настойчивой мелодии пришли неравномерные, хромающие шаги. Ещё не рассвело, а доктор Ватсон собирался на работу.

Мелинда убрала ногу с изголовья — та онемела и ощущалась десятками холодных уколов по коже — и села в кровати. От скуки или зацикливания на чем-то ей в голову часто забредали совершенно нерациональные вещи. Этим утром посреди затуманенного сонного сознания вдруг возникло: а что, если Джон Ватсон и есть Джим Мориарти?