Бриллианты безымянной реки

Сначала она слушала, как плещет вода о сваи расположенной неподалёку маленькой пристани. Потом слушала лесную тишину, нарушаемую лишь редкими вскриками птиц. Анну настигло ощущение пустоты, словно исчезло что-то важное, являющееся неотъемлемой частью бытия. Анна недоумевала: небо, земля, безымянная речка с её каменистыми берегами, чахлый, отчаянно цепляющийся за камни лес по её берегам, прячущееся в засаде солнышко – вроде бы всё на месте, но чего-то всё же не хватает. В тихой воде играет крупная рыба. Выплёскиваясь наружу, она ловит мошек… Ах, вот оно! Гнус! Она не слышит гудения гнуса! Обрадованная, Анна подняла вуаль накомарника, подставив пылающее лицо дымной прохладе. Без треклятой сетки и дышится легче. Анна потянула носом щедро насыщенный дымком воздух, потянулась, прилегла на хвойную подстилку. Лежать порой лучше, чем сидеть. Есть и в этой тишине, и в шероховатой мягкости хвои некое неиспытанное ею ранее очарование. Она смотрела в розовое небо, мечтая услышать нарастающий рокот двигателя моторной лодки. Мечтала увидеть Георгия, ещё раз примерить его смешные очки, а может быть, и обнять.

Анна слегка встревожилась, услышав шаги. Вот кто-то вышел из-под лиственниц, приблизился к мосткам, постоял немного, словно соизмеряя собственный вес с крепостью старых досок. Человек был много выше Осипа и шире его в плечах. Стремительная походка незнакомца совсем не походила на тяжёлую поступь старика Архиереева. Неужели Георигий? Не может быть! Проведя весь вечер и половину ночи на досках причала, она не могла пропустить прибытие моторки. Если только Георгий не десантировался к истоку безымянной речки при помощи парашюта. Анна рассмеялась над нелепостью собственных фантазий. Проказливое эхо разнесло её смех над тихой водой. Незнакомец же принял её смех, как приглашение к беседе. Он прошёл по мосткам, перешагнул через Анну и нашёл себе местечко по другую сторону костра, на самом краю влажного от росы валуна. Дым, поднимающийся вертикально вверх кошачьим хвостом, разделял их.

– Добрый вечер, – растерянно проговорила Анна. – А мне казалось, что я уж познакомилась со всеми. Вы тоже Поводырёв? Вы сын Осипа и Аграфены?

– Ты забыла мою фамилию? – был ответ.

– Я ловлю рыбу. Впервые в жизни. У меня ещё осталось немного самогона. Не хотите? «Пингвином» совсем не пахнет.

Анна протянула ему кружку, просунув руку сквозь дымный хвост. Держать руку над тлеющим огнём было горячо, но она терпела. Долго терпела. Наконец, кружку приняли.

– Ты же знаешь, я не пью.

– Откуда мне знать… Разве мы встречались?

Она осеклась, призадумалась, прислушалась, в надежде услышать приближающийся шум моторки.

– Ты кого-то ждёшь?

– Я? Нет… Да! I’m waiting[81]…

– Этот кто-то… любимый?

– Не знаю. I hope[82].

– Зачем ты здесь? Ради него?

– Я? Why these questions?[83] Я не понимаю…

Анна всматривалась в очертания фигуры, сидящей на противоположной стороне костра. Человек держал поданную ею кружку обеими руками, но не притрагивался к напитку. Анна смутилась.

– Да я ради рыбалки… товарищ Байбаков пригласил… вернее, направил. Но я должна вернуться в Ч. Необходимо позвонить Гертруде Оганесовне. Она волнуется… Ах, я так и не нашла Гамлета! Его здесь нет. Может быть, вы видели?..

Очертания фигуры сделались зыбкими, поплыли, подобно дыму, сливаясь с ним. Кружка со стуком упала на камень. Запах дыма смешался с ароматом самогона.

– Здесь опасно. Уходи, – проговорил незнакомец. – Нынче утром я пытался предупредить тебя, но ты испугалась…

От его слов в разомлевшей душе Анны зашевелился пережитый утром страх. Она встрепенулась.

– Кто вы?

– Я стал хозяином этих мест. Поневоле. Меня принудили. А тебе лучше бежать. Сейчас.

Теперь голос его больше походил на утробное рычание сердитого хищника. Анне вспомнилась утренняя встреча.

– Но я не могу! Не умею… Катер, лодка… я не умею управлять!

Страх лишь слегка тронул её сердце, но ведь запах дыма был таким приятным, чарующим, а отраженное в воде небо такого тёплого розового оттенка, что страх улетучился. Внезапно речная вода покрылась рябью. Налетевший порыв ветра рванул дымный столб в сторону, и Анна увидела Гамлета.

– Ты!!! Я нашла тебя!!!

– Подожди!

– I forgot[84]! Я – балда! И Гертруда Оганесовна… Она плакала! Она получает от тебя телеграммы из разных мест и нервничает, а ты вот где! Но здесь же нет ни почты, ни телеграфа. What should I do? How do I tell her?[85]

Протянув руку под костром, он схватил её за запястье. Плотный брезент её куртки порвался, как тонкая бумага.

– Здесь опасно. Ты должна спасаться.

Несколько бесконечно долгих мгновений Анна смотрела на сомкнувшиеся вокруг её запястья длинные когти.

– Есть такое слово… Я забыла… Это из книжек… Гоголь… – лепетала она.

– Спасайся! Беги! – твердил он.

Да, без сомнения, это был её ветреный друг Гамлет Тер-Оганян, пустившийся в бега от собственной матери в поисках бог ведает чего. Но эти когти, этот прячущийся в дымном облаке облик, но этот странный, срывающийся на звериный рык, голос. Одурманенный дистиллированным «Пингвином» рассудок Анны отказывался понимать происходящее.