Брюнетка в клетку

Шубин посмотрел на него с неудовольствием и сел с другой стороны стола. Ирландец, как привязанный, последовал за ним и устроился рядом. Жидков рассматривал профессора О'Нейла с большим внутренним волнением. Интересно, этот тип в самом деле иностранец или просто играет роль? Лицо у него спокойное, благополучное, западное. Только там люди живут не изматывающей социально-политической жизнью, а нормальной человеческой, что и отражается на их внешнем виде.

— Лара, — шепнула Тамара, подсаживаясь к Ларисе на последний свободный стул. — Лара, я выяснила, что такое с этим типом. — И она глазами показала на Шубина.

— Что? — тоже шепотом спросила та. — Что-нибудь неприятное?

— Как тебе сказать…

— Так и скажи. Я должна быть во всеоружии.

— Видишь ли, он ненавидит грибы.

— А что в этом криминального-то? — удивилась Лариса. — Я тоже грибы не очень…

— Ш-ш! — Тамара испуганно зыркнула на Шубина. — У него есть теория, будто бы грибные споры занесены на землю метеоритами. Специально. То есть грибы — это инопланетный разум.

— Да что ты?

Лариса посмотрела на Шубина уже совсем другими глазами. Этот коротышка показался ей таким опасным, словно под завязку был начинен новогодними петардами китайского производства.

— Да, — скорбно кивнула Тамара. — Он убежден, что рано или поздно грибы уничтожат человечество. И процесс уже пошел.

— Что ты говоришь? — ахнула Лариса. — Почему же его не положили в клинику?

— Так ведь врачам он этого не рассказывает. А в остальном с ним все в порядке. Порой он бывает даже очень мил! — И Тамара хихикнула.

— Не может быть, чтобы у человека была такая мания и ни один доктор не заметил, что он болен!

— Откуда я знаю, Лара, что может, а чего не может быть.

— А как, по его мнению, грибы уничтожат человечество? — еще тише спросила Лариса. — Каким именно способом?

— Он говорит, что грибы прорастают.

Лариса выпрямилась и уставилась на Шубина.

Пока они перешептывались, он выудил из внутреннего кармана пиджака черный фломастер и открыл меню. Каждое блюдо в нем было снабжено фотографией. Шубин некоторое время размышлял, потом нацелил кончик фломастера на первый лист и принялся аккуратно закрашивать изображение маринованных лисичек.

— Да мне с ним просто страшно оставаться, — испугалась Лариса.

И тут профессор О'Нейл широко улыбнулся и спросил по-английски:

— Меня представят всем этим милым людям? Да?

— О, да! Да! — воскликнула Тамара. — Лариса, представь профессора!

Та послушно представила, и Тамара продолжила:

— Она будет вести с вами беседу за столом и переводить. А после обеда вы встретитесь со своей постоянной сопровождающей.

— Какого черта я вообще сюда притащился? — воскликнул Альберт, откинувшись на спинку стула. — Слушать, как лопочут иностранцы?

— Простите, — выдавил из себя подошедший официант и несколько раз моргнул. — Чем занимается этот человек?

Дрожащей рукой в белой перчатке он указал на Шубина, который сделал из фотографии лисичек картину Малевича «Черный квадрат» и принялся за следующую. Ирландец, сидевший по левую руку от него, наблюдал за процессом с вялым интересом.

— Знаете что? Включите испорченное меню в счет, — предложила Лариса официанту.

— Это невозможно!

— В стране, пережившей приватизацию, нет ничего невозможного, — уверенно заявил Жидков. И снова обернулся к Альберту:

— Ты вытаскивал что-нибудь из сундука до приезда милиции?

— Зачем? — пожал тот плечами. — Я вообще там ничего не трогал.

— А записка?

Альберт отвернулся и, сопя, принялся рассматривать ближайшего рябчика.

— Ну все, мне пора, — заявила Тамара и звонко, как ребенок, чмокнула Ларису в щеку. — Если что, обращайся.

— Пока-пока, — пробормотала Лариса, не сводя глаз с увлекшегося Шубина.

Меню изобиловало грибными блюдами. Тут были грибные подливки и соусы, грибная запеканка, курица, омлет, картошка и пирожки с грибами. Короче, рисуй — не хочу.

— Скажите, а кем вы работаете? — робко поинтересовалась она.

— Кондитером, — охотно ответил Шубин. — Мои эксклюзивные торты пользуются популярностью.

— Не нужно так делать, — провыл официант, который продолжал топтаться возле столика и смотреть на его художества.

— Подите прочь! — прикрикнул на него Альберт, и официант отшатнулся, сделав обиженное лицо. — Я что, есть должен под вашим неусыпным контролем?

Жидков поначалу расспрашивал его про записку просто потому, что так велела ему мать. Кроме того, записка заинтересовала Ларису — он видел, что заинтересовала! А теперь ему и самому стало любопытно. Он вошел во вкус и не желал отступать.

— А почему ты вообще поднялся на чердак? — возвысив голос, обратился он к Альберту. — Ты приехал, позвонил, тебе не открыли. Ты достал свой ключ и вошел в дом. Если бы я был на твоем месте, то отправился бы в спальню или на кухню… Но не на чердак. Туда вообще редко кто забирается.

— Все указывало на то, что отец дома, — неохотно признал Альберт. — В пепельнице дымилась сигарета, стояла недопитая чашка чая, еще теплая. Так вот… Я подумал: мало ли что могло с ним случиться? Поэтому решил сделать обход дома. И нашел тело.

— А рядом с ним лежала записка, — не унимался Жидков. — Прямо на полу?