Брюс. Дорогами Петра Великого

И, словно подтверждая его мысли, над шведским станом около двух часов ночи прозвучала общая команда. По той команде разом поднялись полки, стали строиться пешие и конные колонны.

«Вот оно, — поднялись шведы!» — Роман, выскочив из кустов, не скрываясь боле, помчался через поле в лес к коноводам — пора было сообщить светлейшему о скорой атаке неприятеля.

— Господин генерал! Идут! — выкрикнул Роман, издали узнав Меншикова по громкому, по-кавалерийски раскатистому голосу. Один Александр Данилович мог так властно говорить перед молчаливым строем драгунских полков.

— На начинающего — вся напасть! — сердито буркнул в ответ Роману долговязый всадник, нескладно, по-пехотному восседавший на огромной кобыле.

Роман понял, что в темноте не различил царя.

— Ну, Данилыч, с Богом! — Пётр перекрестил своего любимца и добавил с сердцем: — Да смотри, особливо не зарывайся! Не угоди в шведский капкан! — Не дослушав ответ, царь повернул коня и затрусил рысцой к ретраншементу, где на валу была построена уже пехота Шереметева. Этой ночью почти всё русское войско не спало: стояли в строю, поджидая ночной атаки.

— Молодец, новгородец! После виктории серебряная чарка за поиск! — Александр Данилович дружески потрепал Романа по плечу. Судя по всему, в виктории светлейший не сомневался. Ну а чарка — это ещё старомосковская награда за успешную разведку.

В этот миг все услышали приближающийся гул. Ехали закованные в латы шведские рейтары, ехали так, как ходили по полям Европы уже целое столетие, со времён Густава-Адольфа. Кровь викингов и фанатичная протестантская вера создали эту непобедимую шведскую конницу. Всем неприятелям было ведомо: в первую атаку тяжёлая шведская кавалерия бросалась так, что сметала всё на своём пути. В атаку шли железные воины, чьи лица были покрыты страшными шрамами длящейся уже девятый год великой войны. Казалось, этот могучий вал сокрушит любого неприятеля.

Но на сей раз слепое бешенство викингов-берсеркеров разбилось о петровскую фортификацию. Внезапно выросшие редуты волнорезом разрезали могучий вал шведской конницы. С редутов картечью ударили пушки, а стрелки взяли прорвавшиеся между редутами полки рейтар под фланговый перекрёстный огонь. Сотни рейтар упали под градом картечи, но такова была сила первой атаки, что шведы прошли и сквозь картечный огонь. В предутреннем тумане, явившемся из поймы Ворсклы, мчащиеся в атаку всадники казались сказочными великанами.

И всё же рейтары прошли редуты, но здесь были встречены ещё одной русской новинкой: конницей.

Хрипло рявкнул голос светлейшего:

— Драгуны! В палаши!

Протрубили атаку серебряные горны, и дрогнула Полтавская земля: семнадцать драгунских полков Меншикова с пригорка устремились навстречу шведам. Яростная рубка была недолгой, потому как ряды рейтар были расстроены огнём, а русские драгуны шли сверху монолитной стеной. Шведы повернули коней и пошла уже другая, весёлая рубка в преследовании. Увлёкшиеся погоней драгуны вырвались было за спину редутов. Но здесь их поджидали сомкнутые колонны шведской пехоты. Русских в упор встретили такие мощные залпы, что сотни лихих драгун повалились со своих коней. Упал и светлейший. Роман подскакал к нему, когда Меншиков, чертыхаясь, вылезал из-под убитой лошади. Увидев Романа, заорал:

— Коня мне! — Роман послушно отдал командующему своего Воронца. Через минуту Данилыч снова уже мчался перед фронтом своих драгун.

Новую атаку рейтар Роман, оказавшийся спешенным, наблюдал уже с вала одного из редутов, куда вскарабкался, чтобы не быть задавленным в кавалерийской рубке.

Здесь Роман нежданно угодил в объятия знакомца Луки Степановича Чирикова:

— Здорово, кавалерия! Видел, как ты спас светлейшего! — рокотал бас Луки Степановича. — А я вот со своими стрелками-белгородцами с вала шведов на выбор бью: целим боле в их офицеров.

— Как там передовые редуты, держатся? — спросил Роман старого знакомца.

— Только что был у меня командир Айгустов. Говорит, первые два недостроенных редута шведская пехота взяла штурмом. Так что сейчас на нас пойдут! Мой редут и есть сейчас первый!

Солдаты-белгородцы дружно обстреливали скачущих назад шведских рейтар. Подобрав фузею убитого гренадера, выстрелил и Роман, и столь удачно, что свалил офицера. Лошадь у шведа была обученная: как вкопанная встала возле убитого хозяина.

— Бери трофей, ротмистр! — крикнул Роману Чириков и побежал к пушкам: на редут набегала шведская пехота.

Роман кошкой перемахнул через вал, схватил коня под уздцы. И тут услышал слабый стон. Он нагнулся над поверженным шведом и увидел бледное, совсем ещё юное безусое лицо. Швед был в беспамятстве. Роман поднял бессильное тело, перекинул его, как куль, через коня и лихо вскочил в седло. И вовремя: уже бежали шведские гренадеры.

— Доставил пленного офицера! — весело отрапортовал Роман Меншикову, гарцующему перед выстроенными для новой атаки драгунами.