Броненосец «Слава». Непобежденный герой Моонзунда

Между тем приближались важные события. 17 июля разразилось восстание в Свеаборге. 19 июля в 6 часов утра «Цесаревич» и «Богатырь» снялись с якорей и ушли к Свеаборгу для подавления мятежа своей крупнокалиберной артиллерией. «Славу» оставили грузить уголь — было ли это мероприятие принципиально необходимым или оно прикрывало отделение корабля для иной цели, в документах прямо не указывается. Однако внимательное изучение записей в вахтенном журнале «Славы» за 19 июля позволяет предположить, что команду корабля не считали вполне надёжной для использования в предстоящей экзекуции. В тот самый момент, когда «Цесаревич» и «Богатырь» дали ход (6.35 утра) II, III и IV отделения на «Славе» (6 рот — 3/4 команды) развели на погрузку угля с барж. Грузили весь день — до 19.00, с обедом и послеобеденным сном.

Сколько было принято угля, в журнале не отмечается, но по значениям осадки до и после погрузки (до — носом/кормой 25 фут 3 дм / 27 фут 2 дм, после — 26 фут 10 дм/27 фут 7 дм) можно подсчитать, что за 9 часов было погружено 652 т. Скорость погрузки (порядка 70 т в час) была, таким образом, средней — случалось грузить и вдвое более интенсивно. [101]

В тот самый момент, когда матросы на «Славе» после погрузки занимались приборкой корабля и отправлялись мыться, её собратья по Гардемаринскому отряду, держась на входном фарватере, производили бомбардировку Михайловского острова. К 9 часам вечера мятежники сдались, «Цесаревич» и «Богатырь» прекратили огонь, а «Славе» поступил приказ выйти на присоединение к отряду. В 21.15 линкор снялся с якоря и вышел по назначению. [102]

На следующее утро, в 7.20, с «Цесаревича» поступила радиограмма: «Славе» стать на якорь у маяка Эрансгрунд. В 10.00 линкор отдал якорь у маяка и застопорил машины. Команду, для занятия людей, целый день купали в море. Только к вечеру было разрешено войти на внутренний рейд Гельсингфорса, куда втянулись и стали в 19.25 на левый якорь. Корабль соединили с берегом прямым проводом, для охраны на ночь спустили паровой катер с экипажем из унтер-офицеров. Вечером 20-го «Цесаревич» и «Богатырь» вышли на внешний рейд и стали там на якорь.

«Слава» простояла на внутреннем рейде до полудня 23 июля. Было приказано готовиться к переходу в Ревель, где начинались следствие и суд над мятежниками Кронштадта, Свеаборга и «Памяти Азова». В 15.00 дали, пройдя пролив Густавсверт, полный ход, причём в условиях плохой видимости (сильный шквал с дождём) коснулись отмели правым бортом, пробили водяную тревогу. В 19.20 Гардемаринский отряд стал на якорь на Ревельском рейде. На «Славе» для осмотра днища сразу спустился водолазный офицер мичман В. Д. Яковлев. Осмотрев место касания, он доложил, что помят правый боковой киль, других повреждений не было. Обошлось без течи — переборка выдержала, и, сберегая время, в док решили не становиться.

На следующий день на корабль приезжал начальник отряда капитан 1 ранга И. Ф. Бострем и поздравлял команду, выстроенную по большому сбору, с судовым праздником. В Ревеле корабли простояли 18 суток. Силами отряда были обеспечены следствие, суд и исполнение приговора над зачинщиками (расстреляны 17 человек за июльские выступления в Кронштадте, столько же — за Свеаборг и 18 по делу «Памяти Азова»). Офицер «Богатыря» невесело писал по этому поводу: «Во всех этих тяжёлых и неприятных историях отряд наших судов принимал деятельное участие, исполняя честно свой долг». [103]

Лишь 5 августа в 5 часов утра, сразу после расстрела «азовцев», отряд снялся с якоря и перешёл в Балтийский порт. Перемена места была сочтена, возможно, необходимой для отвлечения команд кораблей от нервозной атмосферы стоянки в Ревеле и стремлением занять матросов обязанностями походных будней. В воскресенье 6 августа лейтенант А. В. Витгефт записал в вахтенном журнале: «При отваливании 3-го парового катера у машиниста Виноградова сорвало сильным порывом фуражку [ветер был с веста, 6 баллов], которая утонула». [104] Подобная запись позволяла несчастливцу рассчитывать на получение замены.

7 августа в 2 часа пополуночи «Слава» и «Цесаревич» снялись и пошли в Биорке-зунд, где и стали на якорь на траверзе маяка Веркоматала. В командах, надо полагать, всё ещё имелись неблагонадёжные, поскольку, когда 9 августа корабли перешли в Кронштадт, со «Славы» было списано 60 нижних чинов.

В вахтенном журнале в отношении их места назначения употребляется термин «в экипажи», однако здесь же отмечается, что «при посадке в шлюпку конвойным при арестованном марсовом Уточкине утоплен штык 3-линейной винтовки». Поскольку «марсовый Уточкин» фигурирует в перечне списанных без пометки «арестованный», это позволяет расценивать все 60 человек как взятых под стражу, иначе зачем бы при их свозе потребовался конвой с винтовками? [105]