Бронзовые звери

– На самом деле, нет, – сказала Лайла. В горле саднило. Слова, которые она так жаждала сказать, полились наружу: – Хотелось бы мне сказать, что я удивлена, но все же это не так. Ты уже многое изменил. Все вокруг… каждый из нас был для тебя средством для достижения своих целей. – Она наступала на него, ее руки дрожали. – Все это время ты думал, что тебе сойдет с рук вред, который ты причиняешь, пока он оправдывает иррациональные расчеты в твоей голове. И вот теперь ты просишь прощения за «невообразимую жестокость»? – Лайла расхохоталась. – Твои поступки полностью соответствовали тому, кто ты на самом деле, и, придя в себя, я захотела больше не иметь ничего общего с тобой. Я раздавила мнемонического жука, потому что знала, что тебе нечего показать мне из того, чего бы мне хотелось. Ты не смог бы оставить мне что-то, к чему бы я хотела стремиться.

Улыбка Северина окончательно погасла.

– Ты раздавила его?

Она кивнула. Его брови поползли вверх. Это могло сойти за удивление, но она хорошо знала это выражение его лица. Не удивление, но настороженность.

– Что я могу сделать, Лайла? – наконец спросил он. – Ты можешь до самой смерти меня ненавидеть, но позволь мне помочь тебе самой выбрать этот день. Позволь мне воспользоваться лирой, чтобы помочь тебе… помочь всем нам.

Лайла застыла на месте. Северин шагнул к ней и наклонился к ее уху.

– Скажи лишь, чем я могу искупить свою вину, и я все исполню.

Он был так близко, что Лайла уловила исходящей от него запах мяты и дыма. Раньше она часто представляла, что Северин выжигал новую тропу там, где ступала его нога, и этот дымный запах огня окутывал его шаги. Но теперь она мудрее, и ее разум распознавал то, что не способно было понять тело. Она вспомнила запах мяты и дыма, исходивший от погребальных костров, пылавших на берегах реки в ее детстве. Даже его запах был роковым.

– И как же ты собираешься это сделать? – спросила она. – Превратившись в божество?

Его глаза вспыхнули.

– Если потребуется, – ответил он.

Но в его голосе прозвучала отстраненность, и, снова заглянув в его глаза, Лайла прочитала слова, которые раньше не могла разобрать.

Он жаждал божественности.

Более того, он надеялся заполучить ее. Она прочитала это в его взгляде. Лед в его глазах растаял, уступив место сияющей одержимости.

– Ты не в себе, Северин.

– Я увидел и испытал то, что ты не сможешь понять, – страстно заговорил он. – И я знаю, что в конце нас ждет огромная власть. Она поможет продлить твою жизнь. Исправить то, что я разрушил. Возможно, даже вернуть то, что мы утратили. Но я никогда больше не покину тебя во тьме. Я хочу, чтобы мы вместе шли к свету.

Лайла не сводила с него глаз.

– И как ты можешь в это верить?

В свете мерцающих свечей сияние его глаз казалось неземным.

– Лайла, должна быть причина всему этому, причина, по которой у меня появилась эта способность, почему наши пути пересеклись и почему мы, в конечном счете, оказались здесь. Как еще ты это объяснишь? Как еще ты объяснишь, что я оказался по ту сторону той портьеры? Как я узнал, что ты где-то здесь, увидев крошечное запястье.

– Перестань, – громко произнесла она.

Северин замер. Свет в его глазах погас, и когда он снова заговорил, его голос прозвучал сухо и отрывисто:

– Ты не хуже меня знаешь, что вместе нам проще будет добраться до Повельи. Полагаю, завтра ты будешь на Карнавале. Давай встретимся там, найдем карту и вместе отправимся на Повелью. И тогда… тогда я смогу доказать тебе, что я не глупец… доказать, что я говорю правду.

Лайла прищурилась.

– А Руслан?

На его щеке забилась жилка, словно он пережевывал нечто невидимое. Лайлу охватило странное желание сунуть ему в руки банку с гвоздикой.

– Завтра на рассвете я отправлю весточку на площадь, чтобы сообщить о своих планах, – сказал он.

Лайла кивнула. Ей хорошо была известна знаменитая площадь в Венеции.

– А потом?

– Я буду на празднике в полночь.

– Как ты нас найдешь?

Грустная улыбка появилась на его лице.

– Я везде тебя разыщу.

Его слова тронули душу Лайлы. Он мог быть таким нежным, когда хотел. В памяти невольно всплыло воспоминание о том дне, когда она обожглась о горячую кастрюлю, и он пришел в такой ужас при виде ее боли, что ей потребовалось полчаса, чтобы убедить его, что ей не нужен врач. Лайла отодвинулась от него, но Северин схватил ее за запястье.

– Ты знаешь, что мы не можем вот так уйти, – тихо произнес он ей на ухо. – Мы пробыли здесь, в этом месте, предназначенном для любовных свиданий или происков судьбы, можешь называть его как угодно, не более получаса. Если мы сейчас выйдем отсюда, это вызовет подозрения.

– Как беспечно с моей стороны, – ответила она.

Прижала ладонь к губам, а затем грубо прижала ее к губам Северина. Помада заалела в уголках его губ и на подбородке. Она потянула за ворот его рубашки, наслаждаясь звуком рассыпающихся по полу пуговиц. Ее перстень повернулся камнем в сторону ладони, и когда она провела рукой по его груди, он вздрогнул. Острые грани камня оцарапали его кожу, оставляя красный след.