Брось мне вызов

– Он даже сказал ей, что готов остаться, вырастить ребенка как своего и жениться на ней. Она отказала, сказав, что другой парень обещал жениться на ней, окажись он отцом. Эйс оставил ее и, как он думал, своего ребенка в больнице и приехал ко мне. Вот что его гложет. Но он разбирается в себе, заботится о Кевине и убирает за собой. Думаю, это все терапия, и он упомянул, что хочет найти здесь новую работу и квартиру.

– Ничего себе. А он молодец. Представить не могу, как после всего этого ты собираешь осколки и двигаешься дальше, но теперь понятно, почему он такой рассеянный. Передай ему, чтобы обращался ко мне, если я могу чем-то помочь.

– Передам. Думаю, он придет в норму. Ему понадобится время, но он справится. Даже если мне придется его заставить.

Пару минут мы едим молча, бездумно глядя на экран телевизора. Не могу сказать, что именно мы смотрим, поскольку я не обращаю на это особого внимания.

– Ты говорила с папочкой после случившегося?

Я слишком устала, чтобы даже пытаться исправить ее, но показываю ей средний палец.

– Слушай, иди и поговори с ним. Он этого заслуживает. В противном случае он узнает об этом, стоя в очереди в продуктовом магазине, когда увидит, что его маленькая девочка повзрослела. Я могу пойти с тобой, буду действовать как буфер. Он может поплакать у меня на плече о том, что с тобой не так, и я скажу ему, что мы оба сделали все возможное, чтобы оградить тебя от неправильного выбора, но некоторых детей просто не остановить. – Она цыкает, печально качая головой.

– Нет. Я обязательно пойду к нему, но ты останешься здесь. Вдали от папы.

– Ладно, – дуется она, скрестив руки, но затем тянется к ведру. – Но тогда ты больше не получишь мороженого.

– Сперва скажи мне вот что, малышка. Этот мудак воспользовался тобой? Ну конечно же. Он ведь твой босс, – отвечает он на свой вопрос, не давая мне и слова сказать.

– Пап, пап, послушай меня, пожалуйста. – Кажется, мои просьбы дошли до него, потому что он прекратил разглагольствовать о «британском ублюдке» и сосредоточился.

– Он не воспользовался мной. Мы увлеклись, и в этом не было бы ничего такого, если бы не шумиха с королевской семьей… Я люблю его, и он любит меня. И мы хотим быть вместе даже после всего этого.

Я задерживаю дыхание, грудь до предела наполняется надеждами, молитвами и слишком большим количеством углекислого газа. Но я не смею дышать. Пока не услышу, что скажет отец.

– Ты любишь его? Он любит тебя? Какое это имеет отношение к штаб-квартире? – Отец выглядит растерянным и проводит руками по волосам, нарушая свою идеальную укладку.

«Он подстригся, пока меня не было», – беззаботно думаю я. Оставил подлиннее сверху и побрил снизу – модно и продвинуто. И я опять задумываюсь о том, кто мог бы ему подойти. Может быть, во мне говорит дочь, которая просто хочет видеть своего отца счастливым, или, может быть, влюбленная женщина, жаждущая, чтобы все почувствовали эту радость, но папа заслуживает быть с кем-то. К сожалению, на ум не приходит ни одного имени.

– Никакого. Мы просто влюбились, несмотря на трудное начало.

Ой, я не хотела этого говорить. Я прикусываю губу, надеясь, что отец не будет задавать вопросов, но, кажется, он думает, что я имела в виду, что Колтон использовал меня, как пешку, в этом проекте.

– Очень трудно признаться кому-то, что ты его используешь. Надеюсь, ты заставила его попотеть, чтобы доказать это? – Глаза отца сужаются, когда он пристально смотрит на меня, выглядя злым, но я знаю, что это лишь фасад. В основном.

– Да. Заставила его сыграть в мини-гольф на нашем первом свидании – это очень и очень старомодно.

Папа широко раскрывает глаза.

– Мини-гольф? Колтон Вулф? – Он смеется, хлопая себя по бедру. – Хотел бы я на это посмотреть.

– А он заставил меня прыгнуть с тарзанки. Это было страшно, но так круто. У меня есть видео, если хочешь посмотреть.

Я взволнована тем, как легко отец это воспринимает. Я думала, он закроет меня в свободной комнате в своей квартире, выбросит ключ и будет выпускать меня погулять во дворе, как собаку. Или заключенного.

Но он говорит так, будто все вообще нормально.

Пока не кривит лицо.

– Думаю, мне стоит воздержаться от видео и фотографий, малышка. Я видел куда больше, чем мне бы хотелось.

Теперь моя очередь кривить лицо. Разговоры о сексе с моим отцом занесены в список тем, которые мне никогда не хотелось бы обсуждать. Никогда.

– Сожалею об этом, папа. Знаю, это стыдно.

Он обнимает меня.

– Эль, мы так много пережили, мы вдвоем против всего мира, но ты растешь, и я это знаю. Мы говорили о месячных, когда они впервые пришли, говорили о том, как сказать «нет» и быть в безопасности, говорили об экспериментах в колледже, говорили о надеждах и мечтах. Нет ничего, о чем я бы не говорил с тобой, если тебе это нужно. Но помни, сейчас у тебя есть Тиффани, и с ней наверняка намного лучше говорить о твоей… хм, половой жизни.