Брошенные тексты. Автобиографические записки

И вот я пытаюсь убедить жену, что для ее отца очень хорошо, если рядом будет женщина, которая если надо — помолчит, если надо — скажет что-нибудь, — как вдруг вбегает дежурная Малой сцены: — «Игорь, там…» — «Подождите, пожалуйста, вы же видите, мы репетируем…» Она стоит, мы продолжаем. И вдруг меня как током бьет. Я спрашиваю ее: «Что?» — «Там тебя по трансляции ищут». Смотрю на часы: 15 минут восьмого. «Только не это», — взрывается в голове. Бросаюсь вниз, бегу с пятого этажа на второй и понимаю, что спектакль уже идет. Все, кто попадается навстречу, с удивленными глазами расступаются. Как сквозь вату слышу: «Помощник режиссера несколько раз вызывал тебя». Вбегаю в свою гримерку. Голос по трансляции «Верник, срочно на сцену!» И вслед за тем фразу короля: «Пожалуйста, пусть войдет маркиз де Лессак». А мне еще переодеться в камзол, гольфы натянуть, панталоны, сорочку, туфли на каблуках. Сердце пульсирует в голове, пытаюсь втиснуть себя в костюм и через приемник трансляции слышу, как на сцене с каждой секундой все более зловеще повисает пауза. Наконец король, он же Табаков, говорит: «Объясните, пожалуйста, маркизу де Лессаку, что ко мне не опаздывают. Кто следующий?» Все. Это не текст Булгакова. Это приговор Табакова. Сцена пошла дальше. Я продолжаю напяливать на себя туфли, парик, как бабочка, которой оторвали крылья, а она все еще трепыхается. Бегу зачем-то на сцену к пульту помрежа. Таня Межина отворачивается от меня. Это конец.

Вернулся в гримерку. Сел. Одна мысль — он меня уволит. Внутренне прощаюсь с гримеркой, с театром, с родными стенами. Еле дождался антракта, бегу к Табакову и ловлю его, когда тот подходит к своей гримерной. «Олег Павлович, можно?» Он оборачивается: «Что такое?» Смотрит строго, холодно. Я ему: «Не понимаю, как такое могло со мной случиться… Мы репетировали на Малой сцене… я потерялся во времени… простите…» У меня в глазах слезы. Он с серьезным видом слушает и вдруг хитро так улыбается, и говорит: «Да ладно, Игоряша, у меня самого такое бывало не раз. Ты, главное, в следующий раз, когда опять будем играть, приходи пораньше». И добавляет: «Если, конечно, другие дела позволят».

По иронии судьбы, в этот день телеканал «Культура» снимал видеоверсию спектакля «Кабала святош». В результате в золотом фонде коллекции театральных постановок МХАТа спектакль есть, а персонажа, маркиза де Лессака, и, соответственно меня, нет. Да простит меня Михаил Афанасьевич Булгаков, как простил Табаков.

Моряк-девственник — хорошая примета

Долгие годы я играл роль моряка-девственника Джека в спектакле «Татуированная роза» Теннесси Уильямса в постановке Романа Виктюка. Играл лет до сорока. Моими партнершами были Ира Юревич, Алена Хованская, Наташа Рогожкина.

Так вот, Юревич училась с моим старшим братом Славой на одном курсе в Школе-студии МХАТ, и была старше меня на 10 лет. Мы играли историю любви 13-летней Розы и 16-летнего Джека. К этому моменту я уже поработал в МХТ лет десять, а пришел я в театр в 22 года. Потом в спектакль ввели Алену Хованскую, и через несколько лет она забеременела, но играла в положении вплоть до восьмого месяца. В розовом коротком платьице, она дрожала в моих объятьях, когда со слезами на глазах я говорил ей, что сегодня ночью мы, наконец, впервые будем близки… Когда Хованская все-таки ушла в декрет, ее заменила Наталья Рогожкина, которая через какое-то время тоже забеременела, но, по традиции, будучи глубоко в положении, продолжала играть эту роль. Так что в театре считалось хорошей приметой, если мечтаешь о ребенке, сыграть со мной в пьесе Уильямса.

Однажды Наташа Рогожкина пропустила в расписании, что у нее вечером «Татуированная роза». Выяснилось, что ее нет в театре, когда спектакль уже начался. В это время в кулисах стояла и готовилась к своему выходу молодая актриса Лена Лемешко, которая играла в пьесе эпизод — дремучую старуху, выжившую из ума. В панике ее схватили, выдернули из нищенских лохмотьев, втиснули в короткое розовое платье, всунули ей в руки книгу с вложенным в нее текстом роли, мол, готовится к экзаменам в школе и потому все время смотрит в книгу, и вытолкнули на сцену. Первый шок испытала героиня спектакля Ирина Петровна Мирошниченко, которая, увидев незнакомую артистку, подбегающую к ней со словами: «Мама, я поймала светлячка!» от неожиданности произнесла вслух: «Кто ты?» — «Я твоя дочь, Роза» — услышала она в ответ. Зрители с любопытством наблюдали за необычными отношениями в этой семье. В антракте примчалась Рогожкина и впрыгнула в розовое платье. У Лемешко короткая стрижка, Рогожкина рыжеволосая, вообще другая. Во втором акте я продолжил играть историю любви с ней. Зрители даже бровью не повели и искренне радовались тому, что Джек и Роза все-таки будут вместе. А уж с той, которая из первого действия или из второго… так ли это важно? Главное — всепобеждающая любовь! К театру!

2003

Удачно застрять в лифте