Брошенные тексты. Автобиографические записки

Если 28 ноября в 01:25 с Курского вокзала отошел поезд на Харьков, значит, отсчитав три дня назад, получается 25-е число. Вечером этого дня возвращаюсь домой после репетиции «Ямы» Куприна, где играю Лихонина. Наконец-то у меня главная роль во МХАТе, хоть и на Малой сцене. Как-то нервно прошла репетиция. В дурном настроении, изъеденный воспоминаниями, разрывом с Ритой, в бесконечном поиске вины, я вошел в метро на станции «Проспект Маркса». Вагон. Еду. Напротив меня сидит девушка. Я смотрю на нее, она на меня. Она была так интересна внешне, что я поначалу не поверил, что она вот так запросто сейчас улыбнулась мне. Рядом освободилось место. Взглядом и рукой я показал на него. Она поднялась и пересела. «Пристает к вам?» — спросил я про пожилого мужчину, который сидел с ней рядом. «Да, нет, это профессор из Чебоксар, хороший дядя, хочет помочь». — «А вы откуда?» — «Из Харькова». — «А как зовут?» — «Лика. Ой, извините, от меня коньяком пахнет». — Она прикрыла рот рукой. — «Да нет, что вы, все нормально. А куда вы едете?» — «На Курский вокзал за вещами. Сегодня в Москву приехала, звоню друзьям, а их нет». — «И что же делать?» — «Не знаю, вот профессор хочет помочь».

— Сейчас что-нибудь придумаем. — сказал я. И в этот момент понял, что готов ехать куда угодно, лишь бы не расставаться с ней. На Лике было длинное кожаное пальто, черный платок, черные полусапоги. В ее лице и в том, как она была накрашена, было что-то порочное, и в то же время, напротив, трогательное.

Я давно проехал «Кировскую», где нужно было перейти на «Тургеневскую», чтобы через 9 минут прибыть к себе на «Щербаковскую». Профессор из Чебоксар вдруг сообщил, что нужно выйти. Мы вышли на станции «Сокольники», встали в центре зала: «Хочу завтра увидеться с тобой. И боюсь, что не встретимся», — сказал я. «Не хочу, — ответила Лика — не хочу, чтоб не встретились». Мы перешли на «ты». «Ты потрясающая», — шепнул я ей. Мы уже ехали назад на «Комсомольскую», чтобы пересесть на «Курскую». «Мне нравится, что мы так ездим в метро», — смеялась Лика. Пришли на Курский вокзал, забрали вещи, покурили и поехали на «Университет» куда-то, где было общежитие профессора. Он хотел попробовать пристроить ее туда.

Профессор в связи с нашими мытарствами рассказал о теории ошибок в математике. Чем больше ошибок мы совершаем, тем ближе оказываемся к результату, к истине. Это поразило меня. Ошибаясь, мы движемся к цели… Наконец мы пришли к общежитию. Было уже поздно. Профессор пошел договариваться. Лика как-то странно посмотрела на мою руку. «Что такое?» — спросил я. «Ничего». — «Нет, но все же?» — «Я погладила ее», — сказала она. И посмотрела на меня такими глазами, что я почувствовал себя счастливым. Мы говорили, и я не успевал досказать мысль, а она уже понимала и продолжала ее. «Ты ведьма?» — спрашивал и смеялся я. «Нет, я ундина. Не бойся меня».

Господи, как мне было хорошо. День за днем я грыз себя, мучаясь разрывом с Ритой. Не мог уснуть, просыпался с мыслями только об этом. А сейчас я улыбался. Я позвонил домой, чтобы ложились спать и не волновались. Профессор вышел, стало понятно, что все плохо. Мы зашли в подъезд соседнего дома, покурили. И профессор, следуя теории ошибок, быстро ушел к цели. Мы поймали такси и поехали в никуда. Я спросил у водителя насчет гостиниц. Он отвез нас к «Золотому колосу». Там всегда можно найти кого-то, кто сдает комнату на ночь. На снегу в плохо освещенном переулке переминались с ноги на ногу четыре женщины. Я пошел договариваться. «Какие условия?» — «50 рублей за ночь». Остановились на тридцати. И с двумя старушками, одна из которых оказалась сыном первой, сели обратно в такси и поехали на Колхозную площадь. Было около половины третьего ночи. Сын, который был закутан в платок, снял его с головы, расстегнул полушубок, и в руках его оказался топорик, которым разделывают мясо. «Боимся мафии», — сказал он. Посмеялись. Ну, то есть он захохотал, а мне стало не по себе. Наконец, приехали, я попросил таксиста подождать, поднялись на последний этаж хрущевки, вошли в квартиру. «Ну, все, — сказал я. — Теперь я спокоен». Стою, уходить не хочется. Лика протянула мне капли от насморка: «Чтобы ты не заболел». «Беру, чтобы знать, что это не сон», — улыбнулся я.